Наслаждения - [21]

— К счастью для вас, вы ни чуточки не похожи на Джорджа Бернарда Шоу. Я имею в виду — внешне.

— Так же как и поступками. — На губах мадам Дюша появилась улыбка. — Знаешь, я как-то услышала забавную историю о мистере Шоу. Во время посещения им Вассарского колледжа одна из самых блестящих студенток подошла к нему и сказала: «Мистер Шоу, я знаю, что вас считают одним из самых остроумных людей в мире, но меня тоже считают очень остроумной. Так что не попадайтесь мне на язычок». «Хорошо, постараюсь попасть под. Лишь бы вам понравилось», — ответил мистер Шоу, и девица отлетела от него в совершенном смущении.

— Должно быть, эта история случилась давно, — усмехнулась Ясмин. — В нашей школе никто бы не смутился подобной шуткой.

— Это точно. Скорее любая из наших девушек заставила бы самого мистера Шоу выскочить от смущения из комнаты. Судя по вашим разговорам, которые я недавно услышала.

Ясмин опустила голову, легкая краска стыда залила ее щеки.

— Но разумеется, речь не о тебе, дорогая. Мне кажется, в этом плане ты немножко странная. В последние годы мои выпускницы еле дотягивают до конца обучения — от повышенной температуры в трусах.

Ясмин разинула рот, шокированная и приятно удивленная столь крепким выражением в устах мадам Дюша.

Девушка поспешила прикрыть рот руками.

— Мадам Дюша, если бы кто-нибудь из них был бы сейчас на моем месте, у них сложилось бы совершенно другое мнение о вас.

— Вне всяких сомнений. Но тогда они полностью вышли бы из-под контроля. Разве не так?

— Боюсь, что так, — улыбнулась Ясмин.

— Я не хочу сказать, что все вы просто ужасны. В конце концов, я тоже была школьницей и знаю, что чувствуешь в конце семестра: наконец-то свобода. Свобода быть нормальными людьми, свобода не жить по правилам, которые я установила для вас в, этой школе. Ведь, в сущности, я была вашей тюремщицей.

— Кажется, я проглядела замечательного человека, — сказала Ясмин, для которой Дюша предстала совершенно в новом свете.

— Вовсе нет, дорогая, — ответила наставница в мудрой задумчивости. — Но я хочу, чтобы ты знала: если тебе что-нибудь понадобится или нужно будет с кем-нибудь поговорить, ты всегда должна видеть во мне друга. И я приглашаю тебя навестить меня или даже пожить у меня, если тебе доведется быть в Женеве. Я всегда буду рада видеть тебя, так что ты не должна колебаться ни минуты. Обещаешь?

— Более чем обещаю, мадам.

— Вот тут, на карточке, мой телефон и адрес. Когда школа закрывается на каникулы, я живу в Женеве. Ты должна приехать ко мне при первой же возможности. Я буду счастлива, если ты напишешь мне сразу же. Мне все интересно — мне кажется, у тебя впереди замечательная жизнь.

— Большое спасибо, мадам. Мне кажется, вы возлагаете на меня большие надежды, чем я того заслуживаю, — поблагодарила Ясмин, засовывая карточку в сумку.

Мадам Дюша подошла к окну и взглянула во двор.

— Кажется, твой отец приехал за тобой, Ясмин. Не забудь своего обещания.

— Никогда, — пообещала Ясмин, тепло целуя свою наставницу в щеку, — И желаю вам чудесно отдохнуть летом.

— Я, разумеется, тоже на это надеюсь. — Тихонько притворив за собой дверь, мадам Дюша вышла из комнаты.

Вновь оставшись наедине с собой в комнате, которая три года служила ей домом, Ясмин почувствовала, как душу ее обволакивает легкая волна печали. Она подошла к окну и посмотрела вниз, на стоявшего у машины Андре. Не зная, что за ним наблюдают, он стоял глубоко засунув руки в карманы саржевых брюк цвета хаки. Брюки были явно сшиты на заказ. Небрежная элегантность бледно-голубой шелковой рубашки с открытой грудью и беспечная поза, в которой Сен-Клер спокойно прислонился к дверце темно-зеленого «мерседеса», вызвали приятную дрожь в теле Ясмин. Ей вспомнилась лукавая фраза Хиллари: «Может быть, он и твой отец, по не мой же».

И, почувствовав, как усиливается сладкая дрожь, Ясмин подумала: «Мне он тоже не отец».

Она еще раз окинула взглядом комнату и, убедившись, что ничего не забыла, закрыла чемодан и захлопнула сундук. Большинство вещей было уложено в сундук: книги, свитеры, пальто и плащи. Вещи, которые могли понадобиться на обратном пути в Танжер, лежали в чемодане.

Лыжи с ботинками были привязаны веревкой к крышке сундука. Как будто все готово.

Ясмин повернулась и внимательно оглядела себя в зеркале, ей хотелось убедиться в собственной привлекательности. Рубчатая хлопчатобумажная юбка красиво облегала стройные ноги. Рукава прозрачной белой блузки с ручной вышивкой мягкими складками плавно ложились на локти.

Прощай, перепуганная девочка в восточном халате, которую Андре привез в Париж. Ясмин не выросла, но изменилась: нежные округлые линии ее лица утратили детскую припухлость, хотя Ясмин выглядела совсем юной. Тонкая линия подбородка стала более очерченной, а широкий разрез миндалевидных глаз над прелестными щечками придавал лицу пикантность, прежде ему не присущую.

Несмотря на многочисленные порывы подстричь волосы, Ясмин так никогда этого и не сделала: все три года она помнила слова Андре и боялась нарушить свое обещание. Послушание далось Ясмин нелегко. Ей так хотелось выглядеть современной, а длинные волосы никак этому не способствовали. Как-то раз Хиллари до трех часов ночи пыталась подкрутить волосы подруги: Ясмин хотела, чтобы они выглядели как-то иначе — для разнообразия. Утром, расчесав уложенные в толстые кольца локоны, Ясмин осталась довольна результатом. Но уже к полудню волосы под собственной тяжестью выпрямились. Так что Ясмин в основном носила косы, уложенные вокруг головы, или же толстый пучок на затылке.