Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Том 1 - [52]

2. Москва имела все основания считать Казань своим опаснейшим врагом; казанские татары были ближайшими, а потому и наиболее предприимчивыми громилами. Платонов пишет: казанские татары в союзе с черемисами и мордвою «обрушивались изгоном на русские окраины, разоряя жилища и пашни и уводя в полон; черемисская война жила без перестани в русском Заволжье; она не только угнетала хозяйство землевладельцев, но засоряла торговые и колонизационные пути». «Сообщение с русским северо-востоком, с Вяткою и Пермью должно было совершаться обходом далеко на север». Князь Курбский пишет: «И от Крыми, и от Казани – до полуземли пусто бяша». России оставалось – или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием.

3. Тогдашний «полон» был явлением жестоким: он вел к пожизненному рабству с правом продажи в другие страны. По словам летописи, татары русских «куют (в цепи) и по ямам полон хоронят». Тотчас же после завоевания Казань выдала русских пленников сразу 2700 человек; 60000 пленных вернулось из Казани только через Свияжск; и несметное число вернулось на Вятку, Пермь, Вологду. Общее число освобожденных из одной Казани, наверное, доходило до 100000 человек. Это означает, что татары искореняли Русь не только грабежом, огнем и боевым мечом; они изводили ее и рабством плена.

4. Но тот, кто хочет понять все значение взятия Казани, тот должен раскрыть карту России и проследить течение русских рек. Издревле русские реки были торговыми путями страны. Один великий торговый путь шел «из варяг в греки»: от Невы и Волхова через Днепр в Черное море; другой от великих северо-западных озер через Шексну и Мологу, через Волгу и Каспийское море в Персию и Индию; третий, добавочный, от Северной Двины через Вятку и Каму в Волгу. В то время реки были артериями жизни – колонизации, торговли (транзита, экспорта и импорта) и культуры. По самому положению своему, по самой судьбе своей Москва находилась в речном центре страны, и борьба за речную свободу и речное замирение была для нее железною необходимостью. В глубоком материке, в суровом климате, задержанная игом, отдаленная от запада, осажденная со всех сторон, – шведами, ливонцами, литвой, поляками, венграми, турками, татарами крымскими, сарайскими (Золотая Орда) и казанскими, – Россия веками задыхалась в борьбе за национальную свободу и за веру и боролась за свои реки и за свободные моря. В этом и состоял ее так называемый «империализм», о котором любят болтать ее явные и тайные враги.

Обо всем этом г. Нольде счел полезным умолчать в своем изложении, несмотря на то что он мог и должен найти все эти и другие данные в летописях, и у С.М. Соловьева, и у Н.И. Костомарова, и у С.Ф. Платонова, и у других лучших русских историков. Но ему не это было важно: не подлинный ход русской истории и не прагматическое освещение ее. Вот почему его изложение производит впечатление поверхностное, политически предумышленное и враждебное национальной России.

Чрезвычайно любопытно, что редакция нового журнала горячо рекомендует эти искажающие правду и вредоносные очерки, как «яркие, мудрые и мастерские», самого же автора объявляет «знаменитым русским ученым».

Для нас это наглядный урок: мы должны помнить, что в русской эмиграции немало людей, которые говорят по-русски без акцента, родились и сделали карьеру в России, а думают и действуют, как ее враги.

12 апреля 1949 года.

Право на правду

Мы живем в эпоху величайшей смуты. Правда и ложь, честь и бесчестье, верность и предательство, вера и лицемерие – вот уже больше тридцати лет преднамеренно смешиваются и подмениваются для того, чтобы духовно оглушить и ослепить людей, вызвать в душах замешательство, растерянность и беспомощность и подмять заблудших и обессиленных под чужую им власть. С этим намерением – обмануть и поработить – выступает целый ряд организаций, конечно, во главе с левыми и правыми тоталитаристами…

Кто годами читал советскую прессу и не поддавался ее пропаганде, тот прошел хорошую и наглядную школу умственной и духовной зоркости. В советских газетах ложь идет сплошной волной. Она преподносится тоном непререкаемого авторитета и наигранного, лицемерного пафоса, свойственного скверным драматическим актерам. Читаешь и думаешь: лжет! и сам знает, что лжет; и даже не скрывает своего знания… «Да, лгу! А ты слушай и молчи! И попробуй только не согласиться! И повторяй мою ложь за мною! Да без оговорок, без колебаний! Уверенно! С чистосердечным убеждением! Лги искренно! Обманывай вместе со мною с пафосом! Лицемерь с темпераментом, чтобы я, перволжец и обер-обманщик, имел основание сделать доверчивую физиогномию!!!»…

Читаешь и чувствуешь, что начинается тихое головокружение, сопровождаемое отвращением к лжецу и тайным презрением к самому себе… – за молчание…

И вдруг – в этом потоке лжи и обмана, – тем же тоном, –выговариваются целые куски фактической правды… И эта правда выговаривается именно в составе лжи – для ее подкрепления и удостоверения. Знаешь, что это правда… и начинаешь не верить и ей. Потому, что и она лжет! Она лжет тем, что произносится тем же тоном наглого апломба, с теми же лицемерными и аффектированными «жестами» (умственными, нравственными и стилистическими!). Она лжет и тем, что появляется, окруженная ложью, в обманной картине и для-ради обмана. И вот стараешься отцедить в этой скомпрометированной «правде» – настоящую правду от лжи, удержать одну честную фактическую правду, закрепить ее и осудить ею и своим свободным разумением всю ту ложь, которая ее окружает…