Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза - [2]

Моя личная отправная точка была другой. Утверждения Фрейда о женской психологии побудили меня к размышлению о роли культурных факторов. Их влияние на наши представления о мужском и женском было очевидным, но точно так же как было очевидным для меня, что Фрейд пришел и к ошибочным выводам, потому что не придал культурным факторам никакого значения. Мой интерес к этой теме формировался в течение пятнадцати лет. Частично этому способствовал Эрих Фромм, который благодаря своему глубокому знанию как социологии, так и психоанализа сделал более ясным мое понимание значения той роли социальных факторов, которую они играют помимо женской психологии. Мои впечатления подтвердились, когда я прибыла в 1932 г. в Соединенные Штаты Америки. Я увидела, что личностные аттитюды и неврозы отличаются в этой стране во многих отношениях от тех, которые я наблюдала в европейских странах, и что только различием образа жизни можно это объяснить. В итоге мои выводы нашли свое выражение в Невротической личности нашего времени1. Главным тезисом этой книги было утверждение, что неврозы порождаются культурными факторами или, более точно, что неврозы возникают из-за расстройств в человеческих отношениях.

В течение многих лет, еще до того как я начала работу над Невротической личностью, я отстаивала иную исследовательскую позицию, которая следовала логически из моей более ранней гипотезы. Эта гипотеза была связана с вопросом о движущих силах невроза. Фрейд был первым, кто указал на то, что этими силами являются компульсивные влечения. Он считал их инстинктивными по своей природе, направленными на достижение удовлетворения и нетерпимыми к фрустрации. Следовательно, он был убежден, что они не имеют отношения к неврозам, а действуют во всех человеческих существах. Однако если неврозы представляли следствие нарушений человеческих отношений, то утверждение Фрейда не могло быть истинным. Кратко говоря, достигнутые мною результаты в этот период были таковы. Компульсивные влечения являются специфически невротическими; они порождаются чувствами изоляции, беспомощности, страха, враждебности и представляют способы противостояния миру вопреки содержанию этих чувств; они направлены в первую очередь не на удовлетворение, а на достижение состояния безопасности; их компульсивный характер вызван тревогой, скрытно прячущейся за ними.

Два из этих влечений — невротически страстные желания любви и власти — резко выделялись по способности приносить облегчение и были детально проанализированы в Невротической личности.

Сохраняя то, что я считала принципиальным в учении Фрейда, в то же время я понимала, что мой поиск лучшего объяснения увел меня в направлении, отличающемся от фрейдовского. Если столько факторов, которые Фрейд считал инстинктивными, культурно обусловлены, если так много того, что Фрейд считал либидным, было невротической потребностью в любви, спровоцированной тревогой и стремящейся к чувству безопасности с другими, тогда теория либидо больше не казалась незыблемой. Детский опыт оставался важным фактором, но влияние, которое он оказывал на нашу жизнь, предстало в новом свете. Другие теоретические отличия также были неотвратимыми. В результате возникла необходимость разобраться, в каком отношении к Фрейду я нахожусь. Результатом этого прояснения стали Новые пути психоанализа.

Между тем мой поиск движущих сил невроза продолжался. Я назвала компульсивные влечения невротическими наклонностями и описала десять из них в моей следующей книге. К тому времени я также поняла, что структура характера невротика играет центральную роль. В то время я представляла это в виде макрокосма, образованного многими микрокосмами, взаимодействующими друг с другом. В ядре каждого микрокосма содержалась невротическая наклонность. Эта теория невроза имела и практическое приложение. Если первоначально психоанализ не касался связи наших настоящих трудностей с нашим прошлым опытом, а скорее зависел от объяснения взаимодействия сил в нашей действующей личности, то осознание и изменение нас самих с незначительной помощью эксперта или даже без нее было вполне доступно. Но с учетом широкого распространения потребности в психотерапии и ее фактической недостаточности, по-видимому, только самоанализ давал надежду удовлетворить эту жизненно важную потребность. Поскольку значительная часть новой книги касалась возможностей, ограничений и способов анализа самих себя, я назвала ее Самоанализ2. Однако я не была удовлетворена своим представлением об индивидуальных наклонностях. Сами наклонности были тщательно описаны, но меня преследовало ощущение, что при простом перечислении они выглядят слишком изолированными друг от друга. Я смогла понять, что невротическая потребность в любви, компульсивная скромность и потребность в «партнере» связаны в одно целое. То, чего я не понимала, это то, что все вместе они выражали базисный аттитюд к другим и самим себе, а также конкретную философию жизни. Эти наклонности представляют ядра того общего аттитюда, который я теперь называю «движение к людям». Я понимала также, что компульсивное желание власти и престижа и невротическая амбиция имеют нечто общее. Они образуют, грубо говоря, факторы того, что я буду называть «движением против людей». Но потребность в восхищении и влечение к совершенству, хотя и обладали всеми признаками невротических наклонностей и влияли на отношение невротика к другим, казались связанными в первую очередь с отношением невротика к самому себе. Кроме того, потребность в эксплуатации представлялась менее существенной, чем потребность в любви или во власти; она выглядела менее глубокой, чем указанные выше, как если бы была не самостоятельным фактором, а частью некоторого большего целого. Мои сомнения позже подтвердились. В последующем центр моих интересов сместился к выяснению роли конфликтов в неврозе. Я утверждала в «Невротической личности», что невроз возникает вследствие столкновения дивергентных невротических влечений. В «Самоанализе» я указала на то, что невротические влечения не только усиливают, но и порождают конфликты. Тем не менее конфликты представляли для меня побочный интерес. Фрейд все больше осознавал значение внутренних конфликтов, однако он рассматривал их как битву между вытесненными и вытесняющими силами. Конфликты, которые я начала рассматривать, были другого рода. Они порождались противоречивыми множествами невротических влечений.