Наши домашние дела - [12]

— Да тáкъ, грустно стало… И кàкъ, скажите, не погрустить? Времена-то ужь очень тяжолыя. Вотъ мнѣ нужно было лѣску сплавить; у меня всегда сплавляли лѣсъ, и никакихъ хлопотъ не было; а теперь мужики отказались, пошли къ предводителю: насъ, говорятъ, посылаютъ на работу, вредную для здоровья. Предводитель и пишетъ ко мнѣ, что покорнѣйше прошу распорядиться, чтобъ освободить людей отъ работъ, вредныхъ для ихъ здоровья. Чтó-жь дѣлать? надо было нанять; наняла, лѣсъ слава Богу сплавили.

— Ну, если слава Богу, то и слава Богу; о чемъ же плакать-то?

— Кáкъ это вы сýдите, родной мой! Тутъ найми, въ другомъ мѣстѣ найми… Вотъ я уменьшила запашку на половину… Да у насъ здѣсь и всѣ уменьшили; даже многiе богатые уменьшили; а которые поупрямились, не хотѣли нисколько отступить отъ своихъ порядковъ, тѣ себѣ же безпокойствъ и хлопотъ нажили… это ужь тоже, правду сказать, нехорошо… Такъ я, говорю, уменьшила, а и тутъ кажется не убраться безъ найма. А на чтó нанять? денегъ нѣтъ, и взять ихъ не откуда. Занять? На чтò глядя займешь? Да у кого? нынче кажется у отца родного не займешь. Вотъ у моего братца двоюроднаго пожалуй и есть, — немного, а есть. И самъ говоритъ: есть деньги, сестрица, да вы ихъ у меня не просите: васъ жалѣючи не дамъ. Вѣдь не захотите же вы, чтобъ я вамъ подарилъ мои деньги; стало-быть вамъ надо будетъ ихъ возвратить мнѣ. Хорошо! Затратите вы ихъ на свое хозяйство; положимъ на дѣло затратите, а не на вѣтеръ бросите, какъ бывало съ нами грѣшными иногда. Да вспомните, говоритъ, что при нынѣшнихъ наемныхъ цѣнахъ вамъ работа только-только окупится, да и то не знаю; а вамъ-то вамъ-то и останется — ничего. Денегъ не будетъ, а долгъ на плечахъ… Нѣтъ, говоритъ, вы ужь лучше перебейтесь какъ-нибудь. Ничего! своими средствами, добромъ да кротостью, уберетесь; человѣкъ не звѣрь: увидитъ добро, добромъ и отзовется… Такъ вотъ какъ, родной мой!.. Братецъ-то можетъ-быть и правду говоритъ, можетъ-быть и обойдусь въ самомъ дѣлѣ: страшенъ сонъ, да милостивъ Богъ. Только на душѣ-то очень неспокойно. Ужь и сердце ни къ чему не лежитъ, — отъ безпокойства что-ли!.. Правду сказать, и сама я немножко виновата: жила до сихъ поръ и хозяйствовала спустя рукава; все шло у меня кое-какъ; денегъ не берегла. На дурное хоть не тратила, а не берегла. Копить бы надо было, экономничать, а я смолоду не научилась экономничать-то…

Мы не выдумали этой рѣчи; тема, на которую ведена она, едва ли теперь не повсемѣстная тема, на которую разыгрываются разныя варьяцiи на разные тоны. Вы можетъ-быть подумаете, что и мы разыграли собственную варьяцiю на тему, которую напримѣръ, въ № 59 "Одесскаго Вѣстника", набросалъ корреспондентъ изъ бобринецкаго уѣзда (херсонск. губ.):

"Крестьяне вздохнули свободнѣе (сказано тамъ); помѣщики стали серьознѣе думать о своемъ хозяйствѣ и иначе смотрѣть на свое положенiе и назначенiе. Положенiе ихъ въ настоящую минуту дѣйствительно затруднительно. Затрудненiе увеличивается отъ совершеннаго недостатка въ кредитѣ, а въ немъ не нуждается развѣ десятый изъ землевладѣльцевъ. Многiе не знаютъ, кàкъ они управятся это лѣто; будь деньги, — все-еще ничего; но гдѣ ихъ взять въ настоящую минуту?" и т. д.

Увѣряемъ васъ, что мы не разыгрывали собственной варьяцiи: мы прочли случайно эту корреспонденцiю, уже выслушавши гореванье старушки. Потомъ случилось намъ столкнуться съ однимъ хозяиномъ, неутомимо и дѣльно ведущимъ свое хозяйство.

— Повсемѣстное уменьшенiе запашки, рѣшились мы скромно замѣтить, — конечно предполагаетъ и уменьшенiе сбора. Чтó-жь будетъ потомъ?

— Ничего, отвѣчалъ хозяинъ. Недостанетъ хлѣба, — намъ привезутъ американцы.

— А чѣмъ мы будемъ платить имъ?

Хозяинъ улыбнулся и пожалъ плечами.

"Времена-то ужь очень тяжолыя", говоритъ горюющая старушка. — "Теперь не тѣ уже времена, чтобъ глупо стараться щеголять другъ передъ другомъ моднымъ экипажемъ, платьемъ жены, винами и пр.", отвѣчаютъ въ Елисаветградѣ, на георгiевской ярмаркѣ, помѣщики на предлагаемый имъ вопросъ: отчего они ничего не покупаютъ. Изъ ихъ словъ выходитъ, что теперь не тѣ времена, чтобъ дѣлать глупости. Между тѣмъ времена теперь тяжолыя; стало быть тяжело не дѣлать глупостей… Силогизмъ кажется не совсѣмъ правильный, но — ничего! Сущность дѣла въ томъ, что дѣйствительно нынѣшнее время для многихъ тяжело и оно же не пропускаетъ безнаказанно никакихъ — не только глупостей или безразсудствъ, но даже и неосторожностей, рѣшительно никакихъ, ни большихъ, ни маленькихъ, ни хозяйственныхъ, ни промышленныхъ, ни даже литературныхъ… Это вѣрно! На той же елисаветградской ярмаркѣ ходилъ, говорятъ, французъ съ розовыми воздушными шарами и продавалъ совершенно одинаковые шары — кому за 30 к., кому за 1 р., кому за 1 р. 50 к., смотря по званiю и полу покупщика. Дѣло, какъ видите, самое неважное, даже ничтожное, ничтожнѣе невѣрнаго свѣденiя, объявленнаго намъ петербургскою конторою общества «Самолетъ». Но и объ этомъ ничтожномъ дѣлѣ напечатали въ газетахъ (Од. В. № 56), и какой-нибудь дамѣ, заплатившей за розовый шаръ 1 р. 50 к., сдѣлается можетъ быть стыдно, и этотъ стыдъ будетъ ей маленькимъ, совершенно соотвѣтствующимъ винѣ наказанiемъ. Г. Воскобойниковъ напалъ на г-жу Ишимову за курочку и собачку… Надо сказать, что мы никакъ не думали, чтобы намъ въ другой разъ пришлось столкнуться съ этими маленькими животными; мы думали покончить съ ними прошлымъ мѣсяцемъ, но нѣтъ! они, видите ли, вызвали споръ объ очень важномъ предметѣ, да еще подвели г-на Воскобойникова подъ сильный упрекъ въ незнанiи дѣйствительности: и это все оттого, что наше время ничего не пропускаетъ безнаказанно. Такимъ образомъ пройти теперь мимо двухъ маленькихъ животныхъ безъ вниманiя, значитъ пренебречь важнымъ предметомъ, чтó невозможно. Позвольте же объяснить, кàкъ совершился переходъ отъ курочки и собачки къ важному предмету.