Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги - [40]

11. Кто погубил наших солдат?

Великий русский философ И. А. Ильин писал: «Россия была клеветнически ославлена на весь мир как оплот реакции, как гнездо деспотизма и рабства, как рассадник антисемитизма… Движимая враждебными побуждениями Европа была заинтересована в военном и революционном крушении России и помогала русским революционерам укрывательством, советом и деньгами. Она не скрывала этого. Она делала все возможное, чтобы это осуществилось». Но к ударам в спину приложила руку не только Европа. Американский «серый кардинал» Хаус был очень озабочен раскладом сил в начавшейся войне. Он писал президенту Вильсону: «Если победят союзники, то это будет означать господство России на европейском континенте». Но и победу немцев он считал крайне нежелательной. Поскольку в подобном случае США придется противостоять Германии, потребуется милитаризация американского общества, и это будет вредно для «демократии» [6]. Отсюда следовал вывод — победить должна Антанта, но… без России. Писалось это еще летом 1914 года!

А вот французским и британским правящим кругам сперва пришлось забыть о неприязни к России, слишком уж требовалась ее помощь. Лавина германских армий чуть не стерла с лица земли Францию и экспедиционные силы англичан. Спасли союзников русские. Блестящая победа Ренненкампфа под Гумбинненом. Наступление, пусть и неудачное, Самсонова в Восточной Пруссии. Полный разгром австрийцев в Галиции… И план Шлиффена был сорван. Немцам пришлось срочно снимать войска с Запада и перебрасывать на Восток, а результатом стало «чудо на Марне». Дойти до Парижа противнику не удалось [178].

Если сравнить, как обстояли дела у тех или иных участников войны, то итоги первого ее этапа выглядели красноречиво. Западные союзники потеряли Бельгию и Северную Францию, после чего на здешнем театре установилась позиционная война. А все попытки англо-французского командования вернуть утраченные территории захлебывались в морях крови. Русские в это же время нанесли два жестоких поражения Гинденбургу в Польше. У Австро-Венгрии отобрали всю Галицию и уже проникали за Карпаты. А австрийские вооруженные силы так измочалили, что они уже не могли самостоятельно, без помощи Германии, вести крупных операций. На Кавказе наши войска вдребезги разбили турок, уничтожив под Сарыкамышем три корпуса. Когда же англичане и французы сочли, что османы — слабый противник, и устроили Дарданелльскую операцию, те же самые турки всыпали им по первое число.

Однако успехи нашей страны (не поражения, нет! а именно успехи!) вызвали новую волну тревоги в закулисных кругах Запада. Получалось — если Россия внесет главный вклад в победу, она сможет диктовать свои условия при дележке ее плодов. Выйдет из войны не ослабленной, а наоборот, еще больше усилившейся. А вдруг и впрямь начнет претендовать на роль мирового лидера… И западные державы принялись вести «подкоп» под свою союзницу. Условия для этого сложились даже более благоприятные, чем в 1905 г. В период между войнами яд либерализма и «западничества» продолжал активно разъедать российское общество. Им оказалась уже заражена практически вся интеллигенция, студенты, гимназисты, служащие коммерческих предприятий, значительная часть дворянства, офицерства, чиновничества. Бурному распространению разрушительных идей способствовали введенные в России конституционные «свободы». Мощным центром оппозиции являлась Дума. От нее старались не отставать земства, клубы, дворянские и купеческие организации. Газета, в той или иной форме не критикующая власть, рисковала лишиться читателей.

Россия по-прежнему выглядела могучей стеной, но вот теперь-то, в отличие от конца XIX в., эту стену и впрямь разъедала гниль. В «образованных» слоях общества оппозиционность царю и правительству отождествлялась с «прогрессивностью». Позиции Православия ослабевали. Многие стали считать его в лучшем случае «красивыми народными обычаями», в худшем — «реакционным» институтом, препятствием для мнимого «прогресса». Что уж говорить о прочности устоев веры и церковном авторитете, если, например, весной 1914 г. из 16 выпускников Иркутской духовной семинарии принять священнический сан решили лишь двое, а из 15 выпускников Красноярской семинарии — ни одного! Предпочли пойти по мирской линии — учителями, служащими, чиновниками. Часто восхищаются предреволюционным «серебряным веком» русской культуры. Бальмонт, Брюсов, Ходасевич, Блок, Андрей Белый, Соллогуб… Однако и эта культура была уже насквозь гнилой. Брюсов устраивал и служил «черные мессы», Соллогуб отвергал Бога и в своих стихах взывал к нечистому, Белый погряз в теософии и антропософии, мечтая о постройке «антропософского храма», Блок был членом ложи розенкрейцеров. Другие декадентствовали, коллекционировали любовниц, эпатировали эффектными формами и выворачиванием духовной пустоты. А ведь они владели умами, за их стихами гонялись юноши и девушки, переписывая друг у друга.

Правда, начало войны вызвало высочайший патриотический подъем. Люди понимали, что не Россия развязала драку, что с нашей стороны война справедлива, и речь идет о самом существовании державы. Множество крестьян, рабочих шло на призывные пункты, не дожидаясь повесток — поэтому мобилизацию удалось осуществить быстрее, чем планировалось. Добровольцами отправлялись на фронт студенты, интеллигенция. Уходили в армию даже мастеровые оборонных заводов, имеющие броню от призыва. А Дума провозгласила «национальное единение» перед лицом опасности, торжественно объявила, что поддерживает правительство, а все политические разборки откладывает до конца войны. Но нет, до конца не хватило…