Нашествие - [6]
Часовой закинул тяжёлый карабин поглубже за спину и большим ключом открыл железную дверь, как её называли русские сотрудники миссии, «секретки». Кэндзи зашёл в тёмное помещение без окон, нашарил выключатель и зажёг свет. Посередине небольшой, с мрачными стенами комнаты стоял массивный деревянный письменный стол, на котором была настольная лампа со стеклянным абажуром, рядом стоял стул; больше в «секретке» ничего не было, даже сейфа. По правилам её можно было покинуть только с принесёнными материалами, и даже о табаке и туалете можно было только мечтать.
Кэндзи сел, включил лампу и услышал, как дверь звякнула снаружи железным замком.
В папке были аккуратно подшитые печатные и написанные от руки бумаги на русском, китайском и японском языках, пакеты с фотографическими карточками. На картонной обложке была надпись крупными иероглифами – «Семья». Кэндзи начал листать бумаги, в основном это были агентурные сообщения от разных источников, японцев, китайцев, много сообщений было от русских.
«Всё читать подряд! Да я тут умру, в этой «секретке». Надо найти что-нибудь обобщающее».
Чтение заняло много времени, однако какие-то донесения уже начали привлекать внимание, он их читал и делал пометки в рабочей тетради.
В деле было много фотографий, на студийных люди сидели или стояли в позах и не смотрели в глазок аппарата, это когда фотограф хотел придать объектам съёмки философский, романтический или просто задумчивый вид. Были видовые фото, снятые на берегу реки, видимо Сунгари, или в городе, напротив красивых, уже знакомых Кэндзи зданий. На таких снимках, как правило, были компании русской молодёжи, отдыхающей, выпивающей или позирующей.
Были ещё снимки немного странные. Глядя на них, складывалось впечатление, что они были сделаны второпях, на бегу или как бы «на лету». Люди на них не позировали, не застывали в ожидании «птички», скорее всего, они даже не знали, что их снимают.
«Оперативная съёмка, – догадался он. – А это что?»
Он взял в руки фотографическую карточку на толстом картоне с виньеткой известной харбинской фотостудии.
На фотографии была, судя по всему, изображена семья: мужчина в визитке сидит в кресле, рядом стоит молодая красивая дама, вероятно его жена, она облокотилась на высокую спинку кресла правой рукой; и маленький мальчик. Он стоял перед матерью, слева от отца. Кэндзи повернул снимок и на обратной стороне увидел крупные, написанные чёрной тушью, такие же, как на папке, иероглифы – «Семья». Ближе к нижнему обрезу была другая надпись, уже по-русски – «Адельберг А.П., Адельберг-Радецкая А.К., Адельберг А.А.».
«Как всё нехитро, – подумал Кэндзи, крутя фотографию и рассматривая то изображение, то надписи. – Вот она – «Семья», и вот она – семья. А это, судя по всему, фон Адельберг-младший, Александр, или, как его называют, Сашик. Интересно, какой год съёмки?» Кэндзи стал внимательно рассматривать надписи: «Это реклама… это название студии, по-английски… Хозяин… Ага, кажется, вот!» Под виньеткой с рекламой и адресом меленько значилось: «Харбин. 1921 год».
«Так, значит, тут Сашику лет шесть или семь. Полковник сказал, что он со мной родился в один день. По их календарю – это 20 июня 1915 года. Тогда здесь он совсем малыш, лет шести; вполне симпатичный кодомо».
Сашик – Александр Александрович фон Адельберг-младший был ему знаком. Он был вожаком большой компании русской молодёжи, харбинской, почти что богемы; молодые люди и девушки из этой компании были выходцами из известных харбинских семей, выпускники и студенты харбинских институтов: поэты, музыканты, художники, спортсмены, а девушки были самые красивые в Харбине. Чего стоила одна Соня Ларсен.
Глава 2
– Я изучил материалы на «Семью», господин полковник. Что прикажете делать? – доложил Кэндзи и положил папку на стол.
Асакуса посмотрел на календарь:
– Сегодня 7-е, пятница, довольно быстро!
Полковник сложил в стопку и отодвинул лежащие перед ним бумаги.
– Для продолжения дела по Хабаровску нам нужен, как я уже говорил, подходящий человек из русских.
– Он будет вербовать?
– Нет! Вербовать будем мы. Он должен дать нам несколько стоящих наводок. Дело в том, господин Коити, что в прошлом году Сталин провел широкомасштабную кампанию политических чисток, много людей, в том числе и функционеров высокого уровня, исчезли, пропали, многие расстреляны. В это время мы потеряли связь с нашим источником в штабе ОКДВА. Знаете, что такое ОКДВА?
– Да, это Особая Краснознаменная Дальневосточная армия.
– Хорошо! Ставлю вам «уд», то есть «удовлетворительно». Так вот, наш источник в Хабаровске, назовем его Большой корреспондент, является, или являлся, сотрудником отдела кадров штаба армии. От него мы получали серьезную документальную информацию о возможностях Красной армии, новых вооружениях, направлениях развития инженерного и фортификационного дела, оборудовании укреплённых районов на границе и так далее. Связь осуществлялась через коридор Благовещенск – Сахалян. Туда из Хабаровска от Большого корреспондента приезжал его доверенный, наш агент Старик. Он пересекал границу по официальному каналу как работник Дальгосторга и передавал информацию нашим коллегам из Сахалянской военной миссии. Восемь месяцев назад на обусловленную явку он не прибыл. Наши люди доложили, что Дальгосторг тоже подвергся чистке. Старик остался цел, однако его настоящее положение до сегодняшнего времени нам неизвестно. Не исключено, что он утратил возможность пересекать границу.
Эта книга написана как расширение романа «Харбин». Город в Китае стал настоящим спасением для тысяч российских беженцев. Не так давно, когда к представителям русской эмиграции относились как к «белобандитам», историю Харбина предпочитали замалчивать. Автор книги – ветеран спецслужб, китаист – попытался облечь в художественную, и потому интересную большинству читателей, форму реальную, насыщенную событиями жизнь уникального геополитического анклава.
К концу 1922 года в Маньчжурию из охваченной войной России пришли почти 300 тысяч беженцев. Харбин, город на северо-востоке Китая, казалось бы, стал спасением. На самом деле именно через него на четверть века пролег фронт русской смуты.Главный герой романа «Харбин» оказался в тисках между «золотой казной» Российской империи и замыслами советской и японской разведок. В повествовании не фигурируют в качестве героев Сталин, Чан Кайши или Микадо, но художественно и исторически достоверно показана жизнь города, задуманного и построенного как столица российско-китайской железнодорожной магистрали, и его жителей, ставших жертвами грандиозных потрясений первой половины XX века.
Сюжет романа разворачивается в 1915 году. Полковник Александр фон Адельберг тогда еще носит погоны капитана, штабс-капитан Штин – поручика, прапорщик Георгий Вяземский учится в кадетском корпусе, а его отец, Аркадий Иванович Вяземский, командует 22-м армейским драгунским полком. События невероятно увлекательного и исторически достоверного романа происходят не только на фронте, «в седле и окопах», но и в охваченной волной немецких погромов Москве, в тыловых Твери и Симбирске, в далеком таежном селе «на Байкал-море».
Харбин, столица КВЖД, уникальный русский город на территории Китая, приютивший сотни тысяч беженцев из разоренной Гражданской войной России, на четверть века превратился в арену жесточайшей схватки разведок ведущих мировых держав. Одной из самых масштабных в истории того времени стала операция советской разведки «Маки Мираж». Полковник русской армии, прошедший Первую мировую кадровый разведчик Александр фон Адельберг и его повзрослевший сын оказались вовлечены в тайные, смертельно опасные войны спецслужб.
Произведения Евгения Анташкевича – новое слово в современной исторической литературе, возвращение человечности. Читатель словно ощущает теплоту, исходящую от этих страниц. Следуя за хорошо осведомленным автором, повествующим о грозных исторических событиях, чувствуешь атмосферу эпохи, переданную через точность мелких деталей, начинаешь узнавать героев, мыслить как они. Данная книга – продолжение романа «Хроника одного полка. 1915 год».
Прошедший Первую мировую русский офицер, разведчик-агентурист полковник барон фон Адельберг через охваченную огнем Гражданской войны Россию пробирается в Харбин, к жене и сыну. Каждый день пути – в эшелоне с легендарным колчаковским золотом, на санях забайкальского казака, пешком по льду замерзшей Ангары, в повозке китайских контрабандистов – может оказаться последним, но Адельберг упорно идет на восток. К спасению. К семье. Домой. И кто знал, что уникальный русский город, казавшийся издалека очагом мира и спокойствия, превратился в эпицентр русской смуты и жесточайшего противоборства разведок крупнейших мировых держав…
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.