литіся, чтобы ие привлочь на себя вниманіе бабъ. Ларіонова какъ разъ къ этому времени «развезло» отъ выпитой за цѣлый дѳнь водки. Онъ, покачиваящь, подошелъ къ бабамъ и, заглядывая каждой изъ нихъ въ лицо и обдавая ихъ запахомъ виннаго пѳрегара, жалъ каждой изъ нихъ руку, приподнявъ свою формен-ную солдатскую фуражу.
— А-а, это ты, тетка Палагея...—говорилъ сол-датъ. — А это *кто? Да... Катерина Петровна...— и еол-датъ на моментъ испуганно отшатнулся. — Извиняйте, Катерина Петровна, и ты, тетка Акулина Тра-рафи-мовна... што я, значитъ, не подвезъ вашего Йвана Тимофеева... Да ёнъ сычасъ придетъ... Вы не сумлѣ-вайтесь, ничего съ имъ худого нѳ случивши... такъ замѣшкавши маленько...
— Да гдѣ же енъ, Сереженька? спросила Аку-лина.
По тугоухости Ларіоновъ не разслышалъ и про-должалъ свои объясненія:
— Вы извиняйте... потому такой случай вышедши... разъ надо выпить... да и все тутъ... хошь не хошь, разъ надыть да и все тутъ... да 'я не пьянъ... я нѳ какъ другіе — прочіе... я себя соблюдаю... какъ сол-датъ>; значитъ... потому обвязанъ... потому присягу принявши... у насъ строго... немного дозволяется.... но штобы до пьяна... ни-ни... ни Боже мой, штобы это какія глупости...
— Да гдѣ же нашъ Ванюшка, Сереженька? — громчо повторила свой вопросъ Акулина.
Солдатъ молчалъ.
— Гдѣ ёнъ оставши?.. Ванюшка-то нашъ?
— Енъ-то? Иванъ‘Тимофеевъ-то вашъ?
— Ну да, Иванъ Тимофеевъ, нашъ Ванюшка...
Ларіоновъ остановился въ затрудненіи, во всѣ
глазч глядя на бабъ. Въ его вообще не бойкой, а тѳ-перь еще чадной отъ перепоя головѣ мысли вязались еще тягуче, медленнѣе и сбивчивѣе. чѣмъ обыкновен-
жжж.еіап-кагак.ги
55
по.Вдругъ его пригожее, куриосоватое, чернобровое ли-цо расплылось въ щирокую, пьяную усыѣшку. Оыъ придвипулся къ бабамъ вплотную и, жестикулируя руками и изламываясь всѣмъ тѣломъ, таинственно и фамильярно зашепталъ, дотрагиваясь рукою до плеча Акулины.
. — Што я тебѣ скажу-то, тетка Акулина, и вамъ, Катерина Петровна... Енъ-то... Ванюха-то вашъ, зна-читъ... маленько того, извиняйте... — Солдатъ гром-ко икнулъ. — Потому маленько ослабши, значитъ... потому, извиняйте, чуточку было выпито... съ това-ршцами, значитъ... ну, его и разморивши... Вашоху-то... ёнъ и прилегши... маленько такъ...
Солдатъ опять икнулъ.
— Прилегши? — съ тревогой въ голосѣ спросила Катерина, двинувшись ближе къ Ларіонову. — 0-о-о>7й, да гдѣ ?ке ёнъ лежитъ-то, Сережа? и вы его бросили?
— Гдѣ лежитъ-то? а на землѣ, значитъ... ослабши маленько и приваливши такъ... Да я его звалъ, Го-ворю: «поѣдемъ со мной, Иванъ Тимофеевъ...» а ёнъ говоритъ...- это, мнѣ-то, значитъ: «Довези, гыть, Се-режа, мое колесо»... я и довезъ... Почему не довезть, разъ попросивши?... довезъ... Вонъ тамъ... съ Ѳедь-кой лежитъ въ телѣ-лѣгѣ.
Солдатъ опять икнулъ.'
— Я за естимъ не постоявши... довезъ съ пол-нымъ... съ удовольствіемъ...
Сказавъ это, Ларіоновъ покачнулся, зацѣпился но-гой за край глубокой колеи дороги и распластался во весь ростъ на землѣ. ,
— Э, чортъ... выругался онъ.
— Да гдѣ? въ какомъ мѣстѣ. ёнъ лежитъ? спраши-вала Катерина.
Солдатъ, силясь подняться на ноги, одолѣваемый икотой, снова падалъ и барахтался на землѣ.
Рыжовъ, боясь, какъ бы пьяный Ларіоновъ це выдалъ всѣхъ головой, ж9ЖЗвд.лр|а9П*даьа!Ъ к.Ги
бб
— Енъ въ Хлябинѣ оставши, Катерина ІІетровна.
И чего ёнъ вретъ, Серега. Енъ не лежитъ, ёнъ идетъ, — поснѣшно отвѣтилъ'за Ларіонова Рыжовъ. — Вы не сумлѣвайтесь, Катернна Петр*вна, ёнъ тамъ нѳ одинъ, ёнъ съ Демннымъ съ Ванькой, вотъ сычасъ подой-дутъ, васъ догонятъ... Вы не сумлѣвайтесь...
— Не сумлѣвайтесь.. съ Деминымъ съ Ванькой, значитъ... — бормоталъ и Ларіоновъ, наконецъ-то под-нявшись съ земли и усаживаясь въ телѣгу, — а ко-лесо... въ цѣлости, значитъ... довезъ...
— Сычасъ, сычасъ, вотъ-вотъ нагонитъ! — крик-нулъ и Рьшовъ. — Ну, погоняй живѣе, прошипѣлъ онъ своему товарйщу, но Катерина разслышала иэти послѣднія слова.
Бабы остались'въ полѣ однѣ и, постоявъ немного, пошли обратно въ деревню, .свернувъ съ проселка на блржнюю пѣшѳходную тропу, проторѳнную по краю глубокаго, отлогаго оврага.
Пьянство и не имѣющія границъ озорство и гру-бость парней теперь въ деревнѣ вещь обычная, и на бабъ эта грубость не произвела особаго впечатлѣнія, но рбивчивость, противорѣчія, недоговоренность и не-увѣренныя успокоенія парней, что съ Иваномъ ниЧего худого не произошло, оставили въ сердцѣ Катерины какой-то смутно-тревожный слѣдъ, какое-то неясноѳ предчувствіе невѣдомой бѣды. Она возвращалась съ поисковъ болѣе обезпокоенная, чѣмъ шла на поиски, но ни малѣйшаго дурного подозрѣнія насчетъ парней ни разу не мелькнуло въ ея головѣ. Акулина же, въ противоположность своей невѣстк*, вернулась до-мой совсѣмъ успокоенная.
XI. ‘ •
Дома бабы нѳ легли спать. Впрочемъ Акулина, сѣвъ ніі лавку у окна, тотчасъ же задремала и, запро-
кипѵвъ голову къ >ст^^^>4Р^*>ще>і|ай><УІк;а^аік>>КГи
• " 57
посвистывала носомъ. Бѳременная же восьмой мѣсяцъ Каіерина, не менѣе свекрови умаявшаяся за день на полевой рабатѣ, чтобы не изводить даромъ керосина, стала дошивать мужнину* рубах.у при свѣтѣ привѣшен-ной къ потолку на крюкѣ зажженной лампы, съ бѣ-лымъ жестянымъ кругомъ надъ свѣтильней. Тонкая игла безъ торопливости и спѣха, какъ размѣренный мехаНизмъ, замелькала въ ея длинныхъ, загорѣлыхъ пальцахъ. Все время ей чудились шорохи, и она по-мипутно прислушивалась, но каждый разъ выходило, что или ворочались коровы въ клѣти или спросонья возились на нашестѣ у палатей куры. Катеринѣ од-нако не сидѣлось на мѣстѣ и она, бросивъ работу на столъ, вышла изъ избы.
