— Что случилось, Бадди? — спросила Джейн и снова прижалась к нему, съежившись от ветра. Ее рука все еще была сжата у него в ладони — теплой и влажной от пота.
— Ничего, — ответил он, придя в полный конфуз от мыслей о том, насколько любовь уязвима.
— Твоя мать — очень приятная женщина, — сказала она. — Она очаровательна…
«Это верно, но отец почему-то ее оставил», — подумал он.
В этот вечер он сказал Джейн: «Я буду любить тебя
всегда», — в этих словах было обещание, клятва, надолго — на всю жизнь.
Он ждал ее ответа. Ему хотелось, чтобы она сказала: «Я тоже буду любить тебя всегда».
Но она продолжала молчать. Она склонила голову, волосы упали на щеки, и ветер разнес от них свежесть шампуни.
Он продолжал ждать, затем спросил:
— Джейн?
— Да, — ответила она.
— Я сказал, что буду любить тебя всегда.
Она прижалась к нему, утонув в его объятиях.
— Ты также полюбишь меня навсегда? — печально спросил он.
Она отступила назад, не скрывая удивления. На лбу собрались хмурые морщины.
— Как можно знать об этом сейчас?
Он крепко сжал ее в своих объятиях. Внутри него пробежала дрожь, будто вспышка внутри лампочки от перегорающей спирали, после чего должны были остаться мрак и пустота, не несущая ни малейшего смысла — то, во что обязательно превратится его жизнь, если вдруг рядом с ним больше не будет Джейн.
Вздрогнув, он еще крепче прижал ее к себе и начал целовать. Он делал это целую вечность, пока не расслабил объятия, и она не прошептала дрожащим голосом: «Ой, Бадди…»
Она произнесла его имя голосом, в котором было эхо всей вселенной.
— И когда же ты познакомишь нас со своим мистическим персонажем? — спросил ее за ужином отец.
— Он — не мистический персонаж, папа, — ответила она. — Он всего лишь… стесняется, — она скомкала слово «стесняется», не подобрав чего-либо другого, чтобы объяснить нежелание Бадди познакомиться с ее родителями.
— Может, он вообще не Бадди, — вмешался Арти. — Может, он всего лишь плод ее воображения, Па, — временами он был еще тем куском отродья, которым до разгрома был ее младший брат. Он все также не играл в свои видеоигры, но уже не просыпался от ночных кошмаров и снова болтался по улицам района с такими же оболтусами, как и он сам.
— Он настоящий, это верно, — сказала Джейн, вспомнив его объятия и дрожащую руку, касающуюся ее груди. — Дай нам время…
— Наверное, он очень хороший мальчик, Джейн, — сказал отец, заострив голос. — Но нам кажется, что пора бы уже нам с ним познакомиться. Нам не нравится, что ты все время стараешься быть где угодно, только не дома, стремишься уйти, чтобы поскорее оказаться с ним в его машине…
— В машине его матери, — уточнила она.
— Я не о том, чья это машина, — теперь голос отца стал совсем натянутым и острым. — Я о том, что парень, с которым ты проводишь большую часть времени и которым ты бредишь круглые сутки, для нас продолжает оставаться загадкой. Мы совсем его не знаем. Он еще ни разу не переступил порог нашего дома…
— Мы лишь пытаемся показать, что заботимся о тебе, — аккуратно добавила мать.
— Вы мне не верите? — спросила Джейн.
— Конечно же, мы тебе верим, дорогая, — продолжила мать. — Это замечательно, что ты встречаешься с парнем. Но ты не хочешь с нами об этом поделиться.
Расчесывая волосы у себя в комнате, она начала понимать, что ее близость с Бадди продолжает оставаться неполной. Давно уже было нужно рассказать ему о разгроме и познакомить с родителями.
Случилось так, что все произошло в одно и то же время.
Они вдвоем с Бадди только вышли из автобуса, который доставил их из центра Викбурга в Барнсайд, как они повстречали ее мать. А в это время ее отец шел по Майн-Стрит. Они оба вернулись с вечернего киносеанса. Взволнованно, немного смущаясь, но, будучи в хорошем настроении, она представила его родителям, а затем тихо, но с гордостью стояла в стороне, наблюдая, как Бадди пожимал руку сначала ее матери, а затем отцу и тихо бормотал: «Приятно с вами познакомиться». Это звучало немного стеснительно, но дружелюбно. Он немного заикался. Ее радовала эта картина: ее улыбающиеся родители и вежливый, тактичный молодой человек, аккуратно завязанные шнурки на его кроссовках, заправленная в брюки чистая, спортивная рубашка коричневого цвета. Ее радость стала еще больше, когда ее отец сказал: «Надеюсь, что ты как-нибудь заскочишь к нам ненадолго». И Бадди ответил: «Спасибо, я обязательно зайду».
Возможно, эта встреча была поводом для Джейн, чтобы двадцатью минутами позже рассказать ему о том, как их дом был разгромлен. Они вдвоем пришли в Джедсон-Парк и сели на скамейку, вернувшись в тепло и аромат весеннего вечера. Слова посыпались изо рта безо всякой подготовки и репетиции.
— Не так давно наш дом был разгромлен, — начала она. — Какие-то парни ворвались внутрь. Моя сестра до сих пор в больнице, в коме. Она упала со ступенек на лестнице, или ее столкнули… — она больше не могла говорить, у нее в горле стал комок.
Его рука легла ей на плечо, крепко его сжав.
— Я знаю, — сказал он, прохрипев, будто комок был в горле и у него.
— И ты знаешь об этом все это время? — спросила она, повернувшись к нему. — Почему ты ничего об этом мне не говорил?
