Наша юность. Мистерия о милосердии Жанны Д'Арк - [122]
Земля, лик земли был так грязен, дитя мое. Весь замаран грязью, весь замаран, весь осквернен язычеством.
Весь осквернен поклонением идолам.
Культом идолов.
И не было ни одного прихода в поднебесной.
Отступник, отступник. Легко сказать. Раз в жизни он отрекся от Иисуса — троекратно. А мы–то, мы, сколько раз мы от Него отрекались. Отречение Петра, отречение Петра: и ваше отречение, отречение всех прочих. Наше отречение, мое отречение. Отречение всех на свете, постоянное отречение всех на свете; всех вас, всех нас прочих на всем свете. Тысячи и тысячи раз мы от Него отрекаемся. И худшим отречением. Сотни и тысячи раз мы Его оставляем, мы Его предаем, мы от Нею отрекаемся, мы от Него отступаемся. И каким отречением. Отречением бесконечно худшим. Потому что это разные вещи. Они были простыми людьми, которые ничего не знали. Их никто ни о чем не спрашивал. Их мнения не спрашивали. Иисус прошел и похитил их. Однажды Он прошел как вор Он всех похитил. Он все взял, все унес. Всех тех, кто был отмечен. Всех тех, кто там был. Кто был по правую руку. Это были простые рыбаки; с Тивериадского озера. Которое называли также Галилейским морем. И те двое, которые чинили сети со своим отцом. И однажды, ошеломленные этим грандиозным житием, потрясенные этим необычайным откровением, что ж, да, однажды, бедняги, они сплоховали. Их не было там в тот день. Это оттого, что у них не было сноровки, не было привычки к столь возвышенному житию. Они еще не свыклись, они еще не приспособились к своему собственному величию. Они никак не были к этому подготовлены. Всей своей предшествующей жизнью. Своими родителями, своим ремеслом, своей семьей. Своими привычками, своими друзьями, своими сотоварищами. Своими разговорами, своими повседневными занятиями. Они не были заранее предупреждены. Они не думали, они не знали, что появились на свет ради этого. Специально ради этого, единственно ради этого. Они не осознавали своего величия, своего собственного величия, своего призвания. Они не были заранее предупреждены. Они не получили никакого предупреждения. Словом, они были удивлены. Естественно. Они этого не ожидали. Оно и понятно. Это было впервые. Но мы.
Она произносит упавшим голосом:
Гордыня не смыкает глаз.
Старая ведьма–гордыня не смыкает глаз.
Дитя мое, мы пришли в мир не в те времена.
Мы в точности такие же, как все.
Земля была вся в грязи, вся в вязкой грязи, вся замарана липкой грязью. В то время.
In illo tempore [435]
В те дни.
In diebus autem illis. [436]
Вся в липкой грязи.
А нам землю очистили от грязи, обжили, собрали, приготовили запасы пищи, которыми мы будем подкрепляться вечно.
Жаннетта
– Я говорю лишь одно: я такая же, как и все; (но) я знаю, что я не бросила бы Его.
Госпожа Жервеза
– Они не имели представления о своем житии, о своем собственном житии, о величии их собственного жития. Да и как могли они догадаться. Никто ничего подобного никогда не видел. Но мы. Мы получили тринадцать веков предупреждения. Мы получили тринадцать веков увещевания. Разве недостаточно были мы предупреждены. Мы накопили тринадцать веков практики. Тринадцать веков существования. И даже тринадцать веков привычки. Мы знаем. Мы осознаем. Мы не должны были бы растеряться.
Предупреждения, разве мы недостаточно их получили. Тринадцать веков христиан, тринадцать веков святых, тринадцать веков христианства. Мы должны были бы знать. Раз в жизни. Единожды, дважды, трижды. И пропел петух. Мы же — вот уже тысяча, сто тысяч, сотни тысяч раз, как мы Его выдаем; как мы Его бросаем, как мы Его предаем; как мы от Него отступаемся, как мы от Него отрекаемся. Неблагодарное племя, неблагодарное племя, да еще и отступники. Тысячи и сотни тысяч раз мы от Него отрекаемся ради греховных заблуждений.
Сколько же раз, тысячи и сотни тысяч раз петухи на фермах, на всех фермах пропели, после того как мы трижды отреклись от Него; о наших однократных, двукратных, троекратных отречениях. Петухи на соломе. Застилающей навоз на фермах.
Не странно ли то, что всегда говорят об этом петухе, он знаменит, о петухе, который находился там, чтобы пропеть, чтобы протрубить, чтобы возвестить об отречении Петра. Это чтобы переменить, чтобы увести разговор в сторону, направить его в другое русло. Это чтобы сменить тему. Мало ли было петухов с тех пор. В наших краях петухов предостаточно. И они не сидят без дела. Мы не даем им бездельничать. Можно подумать, что в наших краях нет петухов. Но о петухах наших краев никогда не говорят. Увы, увы, нет ни одного петуха ни на одной ферме, который не пропел бы, не протрубил, который не возвестил бы на восходе солнца, который не засвидетельствовал бы каждый день, на каждой заре, худшие отречения. Больше чем троекратные. Который не объявил бы во всеуслышание о человеческом бесчестии. Петух поет на рассвете. И вот о чем каждый петух поет на рассвете дня, на рассвете каждого дня; горделиво стоя на навозе всех ферм; стоя, гор деливо задрав голову, на навозе всех ферм, они восхваляют, они объявляют во всеуслышание, они возвещают о наших бесчисленных отречениях. Как можно, слыша по утрам пение петуха, как можно, слыша, как поет петух, каждый петух по утрам, а они вновь принимаются петь каждый день, да по скольку раз в день, по скольку раз каждый день, не подумать сразу же о троекратном отречении, не опечалиться из–за троекратного отречения и из–за наших отречений, более чем троекратных. Каждый день.
Составляем ли мы вместе с ними одну Церковь? Мы православные и католики? Неужели Православие и Католицизм суть два легких одного тела Церкви Христовой? Следовательно, Христос дышит всеересью папы? Разве отчужденная Западная Церковь, Католичество, не осуждена Церковью, не предана диахронически анафеме? Тогда, можем ли мы беспрепятственно общаться с ними совместными молитвами и единой службой? На эти и многие другие вопросы пытаются ответить авторы настоящей книги.
В книге известного русского зарубежного историка Церкви Н.Н.Воейкова "Церковь, Русь, и Рим" дано подробнейшее исследование истоков, разрыва и дальнейшей судьбы взаимоотношений Латинства и Православия. Глубочайший исторический анализ совмещается с выводами о вселенской значимости и актуальности идеи Русской Православной Монархии, об "удерживающей" миссии Русских Православных Царей и причинах неурядиц в современной России. Книга может использоваться как учебное пособие и как увлекательный исторический очерк для вдумчивого читателя.
В статье рассматривается трактовка образа Девы Марии в ряде стран Латинской Америки в контексте его синкретизации с индейской и африканской религиозной традицией. Делается вывод о нетрадиционном прочтении образа Богоматери в Латинской Америке, специфическом его понимании, связанным с поликультурной спецификой региона. В результате в Латинской Америке формируется «народная» версия католицизма, трансформирующая постепенно христианскую традицию и создающая новую религиозную реальность.
Книга содержит авторское изложение основ католической веры и опирается на современное издание «Катехизиса Католической Церкви».
Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.
О том, что христианская истина симфонична, следует говорить во всеуслышание, доносить до сердца каждого — сегодня это, быть может, более необходимо, чем когда-либо. Но симфония — это отнюдь не сладостная и бесконфликтная гармония. Великая музыка всегда драматична, в ней постоянно нарастает, концентрируется напряжение — и разрешается на все более высоком уровне. Однако диссонанс — это не то же, что какофония. Но это и не единственный способ создать и поддержать симфоническое напряжение…В первой части этой книги мы — в свободной форме обзора — наметим различные аспекты теологического плюрализма, постоянно имея в виду его средоточие и источник — христианское откровение. Во второй части на некоторых примерах будет показано, как из единства постоянно изливается многообразие, которое имеет оправдание в этом единстве и всегда снова может быть в нем интегрировано.