Наша встреча роковая - [39]
– Мери! – Рябченко шагнул к ней. – Но я зимой был на Кубани, в Первой Конной, и никоим образом не мог участвовать…
– Не смейте прикасаться ко мне! – Мери резко ладонями вытерла слезы, тряхнула головой. – Разумеется, это не вы лично, товарищ Рябченко, расстреляли маму в Серпухове! Но неужели вы сможете поклясться, что ни разу не стреляли в беззащитных людей? В людей, у которых не было оружия?!
– Разумеется, могу, – глядя в лицо Мери, спокойно ответил он.
– В самом деле?!. Не было расстрелов пленных, не было ночных атак, когда рубят шашками спящих людей?!
– Пленных я не расстреливал, – слегка обиженно заявил Рябченко. – А без ночных атак войны не бывает. Мы ведь на войне, Мери!
– Это все слова, – глухо, разом как-то потухнув и опустив взгляд, сказала она. – Всегда, всегда найдутся слова, всегда найдутся причины, чтобы оправдать любую подлость и мерзость. Это-то и страшно.
– Но ведь месяц назад ваши белые казаки чуть не расстреляли весь табор!
– …и они ничем не лучше вас, – чуть слышно согласилась Мери. – Мне жутко думать о том, что мой брат, мой Зурико, мог бы… да, мог бы тоже…
Она зажмурилась, тряхнула головой так, что волосы метнулись по плечам и спине, упали вьющимися прядями на лицо. Рябченко снова шагнул к ней, Мери отпрянула. Двумя руками откинула за спину волосы, с шумом перевела дыхание. Глядя в лицо комиссара блестящими от слез глазами, сказала:
– Поэтому я здесь, товарищ комполка. Мне тяжело спорить с вами. Тем более тяжело, что вы, возможно, и правы. Но я не гожусь для такой… героической деятельности. Я никогда не смогу выстрелить в живого человека… даже если он готов выстрелить в меня. Я не смогу отдать кого-то на смерть ради своих убеждений. Поверьте, мне легче всю жизнь проходить босиком за цыганской телегой… А теперь дайте дорогу, Григорий Николаевич. Говорить нам больше не о чем. Если вам еще раз нужно будет обратиться ко мне, называйте меня Меришкой. И постарайтесь на «ты».
– Но я не смогу…
– Отлично сможете. Говорите же вы «ты» всем другим. И Сеньке, и даже его деду. А я давно уже не княжна. И вы не мальчик из приюта. Благодарю за содержательную беседу, товарищ Рябченко. Прощайте.
– Мери, постойте! Я хотел только вам сказать…
Однако Мери уже кинулась прочь. Слезы сжимали горло, мешая дышать, но она летела вперед, не разбирая дороги, и сама не поняла, как выскочила в розовый круг света от гаснущих углей перед шатром деда Ильи. Табор уже спал, между палатками не видно было ни одного человека. Мери проскользнула в шатер, ничком повалилась на перину и зарылась лицом в подушку.
Рябченко, оставшись один, сразу же, как подкошенный, опустился в мокрую траву, стиснул рукой простреленное плечо. Тяжело дыша, принялся ждать, пока утихнет жгучая боль. Вокруг было тихо. Луна скрылась, со степных холмов словно разом сдернули голубоватое покрывало, наступила темнота. У реки слабо ухал сыч. Возле табора светился, мигал крохотный огонек, доносилось тихое лошадиное фырканье. Легкий порыв ветра пошевелил траву рядом с командиром. Рябченко поднял голову. Глядя на заросли ковыля в нескольких шагах, хрипло спросил:
– Кто здесь?
– А я вас, товарищ комполка, упреждал, что рану в конце концов разволнуете, – послышался спокойный, слегка сердитый голос, и из ковыля во весь рост поднялся Сенька. – Ну чего вас за Меришкой вдогон понесло? Дело это разве – человеку в вашем чине, да еще с болестью, за девками по степи носиться? Еще спасибо скажите, что Меришка вам в морду не съездила. У цыганок оно не залеживается…
– Ей, Смоляков, воспитание не дозволило, – не поднимая глаз, произнес Рябченко.
– Да нет. Просто вы ж ранетый, а ей, дуре, жалко. – Сенька помолчал. Провел ладонями по траве, с силой протер лицо. Шумно вздохнув, проговорил: – Идемте до табора с божьей помощью. Я пособлю. По-глупому выйдет, ежели все заботы вхолостую пропадут да помрете вы тут у нас.
– Я скоро уеду, Смоляков. Ты мне коня обещал. Дашь?
– Ну, обещал… Ну, дам… – Сенька легко вскочил на ноги, помог подняться, несмотря на протесты, и Рябченко. – Идемте, товарищ комполка. Светать уж скоро начнет, а вам отдыхать надо.
Перед самым рассветом, когда под высоко поднятым полотнищем Сенькиного шатра стала рассеиваться плотная ночная мгла, Дина не выдержала и, опершись на локоть, шепотом спросила:
– Ты почему не спишь? Сколько можно там пыхтеть? Утро скоро, мне в станицу идти… Что ты? Болит что-нибудь?
– Нет, ничего, – отозвался из темноты Сенька. – Ты спи… Я сейчас к коням пойду.
– Пять раз уже выходил. – Дина села. – Ну, что такое? Можешь ты мне сказать? Не чужие ведь! Я тебе все-таки сестра!
Из темноты явственно послышался смешок, но Сенька ничего не ответил. Помолчав, Дина начала снова:
– Я же никому не скажу, ты знаешь. Это ведь из-за Меришки? Верно?
Дина задала вопрос наобум и облегченно вздохнула, услышав яростное ответное сопение из потемок. «Научилась все-таки гадать, вот бы мама порадовалась…» – грустно улыбнулась она. Вслух же произнесла:
– А что ты мучаешься? Вам с ней недолго терпеть осталось. Мы уже к Крыму подъезжаем, и там я сразу от тебя уйду. Куда угодно – в ресторан петь, в госпиталь сестрой, только прочь отсюда.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Как только ни величали Деннис Робинс: и «царствующая императрица своего жанра», и «одна из лучших современных писательниц», и «самая популярная романтическая писательница». Каждая новая ее книга — подтверждение былой славы.Мы предлагаем читателям один из самых нашумевших романов Д. Робинс — «Невеста рока». В книгу первую вошли первая часть «Игрушка для богатых» и начало второй части «Невеста рока». Роман написан в увлекательнейшей манере, изобилует любопытными историческими деталями и экзотическими поворотами сюжета.
Книга, представленная вниманию читателей, основана на истории высокой любви между раби Акивой и Рахель, описанной в Талмуде. Именно благодаря своей жене Акива сумел преодолеть путь от неграмотного пастуха до одного из величайших мудрецов в истории Иудеи. В этом произведении рассказывается о родившемся в бедной семье и не получившем никакого образования в молодости Акиве. Он был простым пастухом и, перебираясь с места на место, везде выполнял тяжелую работу. Но однажды судьба преподнесла ему удивительный подарок, послав встречу с прекрасной девушкой.
Исполненная трагизма история обретения любви. Не в силах терпеть издевательств мужа, Брианна убегает из дома и находит защитника — сильного, мужественного Коламбуса Ная. Теперь она понимает, что значит любить и быть любимой…
Экзотическая Камбоджа столетия назад. Легендарный храм Ангкор-Ват. Коварное племя напало на мирных соседей, чтобы отобрать у них землю и свободу. Юная Воисанна попала в плен в день своей свадьбы и была отдана для утехи храбрейшему из воинов противника. Но Асал оказался совсем не похож на грубого захватчика. Очарованный прекрасной невольницей, Асал готов ради нее на все… И теперь в руках хрупкой красавицы — судьба родного народа. Ведь вместе с мужественным Асалом она сможет спасти принца Ангкора…
Сюжет этой книги основан на реальных событиях, произошедших в Венеции в 1576 году, спустя пять лет после сокрушительного поражения Османской империи в морском сражении при Лепанто.Под покровом ночи корабль со смертоносным грузом на борту незаметно подкрадывается к Венеции. С корабля сходит человек, в котором еле теплится жизнь, и направляется к площади Сан-Марко. Он несет жителям Венеции «дар» Константинополя. Через несколько дней уже весь город охвачен чумой – и турецкий султан наслаждается своей местью.На том же судне плыла беглянка – красавица Фейра, врач гарема, сбежавшая от султана, который пожелал сделать ее наложницей.
В каждом благородном семействе имеются свои скелеты в шкафу. Не исключение из общего правила и семейство Уваровых. Что кроется за благородным фасадом? Какие страсти бушевали в прошлом? Что скрывают друг от друга члены фамилии? И что сулит будущее скромной гувернантке волею случая, оказавшейся воспитательницей юной княжны Анны?
Илья никогда не был верным мужем, но Настя каждый раз его прощала – знала, что он любит ее и никогда не бросит детей. Но его увлечение Маргиткой, подругой дочери, было похоже на болезнь. Настя не стала его удерживать, да и вряд ли это было бы возможно – Илья словно потерял рассудок.Настя по-прежнему красива, на нее заглядываются мужчины, князь Сбежнев опять, как когда-то в молодости, сделал ей предложение. Тогда она отказала князю, сбежала с Ильей. Может быть, теперь пришло время согласиться, забыть о бедности, трудной жизни в таборе?Никто не сомневается, что она станет княгиней.
Гражданская война подходит к концу… По степям южной России едет в поезде цыган Беркуло, только что укравший себе жену. Но недолго длится его счастье – утром ни девушки, ни красноармейца, тоже оказавшегося цыганских кровей, в поезде нет… Что за темный омут – сердце цыганки? Вчера клялась в любви до гроба – а сегодня сбежала с другим…
Юная цыганка Дина и грузинский князь Зураб Дадешкелиани полюбили друг друга. Она не может признаться, что стала невенчаной женой князя – законы в таборе суровые. Он тоже не может представить Дину родным – они никогда не признают этот неравный брак.Их первая ночь была последней – Первая мировая в самом разгаре, Зураб уезжает на фронт, и вскоре приходит страшное известие – он погиб.Как жить Дине? Сердце подсказывает ей, что любимый жив, он не может умереть, не может оставить ее одну…