Наша трагическая вселенная - [122]

Беше это обвинение понравилось, и когда я наконец поднялась, чтобы залечь в ванну, Беша была причесана и мирно спала на диване, и весь корм был уже не на ней, а на мне.

— Карты Таро? — спросил Роуэн, войдя в гостиную. Они так с тех пор и лежали на письменном столе у окна.

— Это длинная история, — ответила я и не узнала собственного голоса. Я говорила как диктор на радио, а смех мой звучал так, будто я приложила ко рту пустую консервную банку.

— Налить тебе бокал вина? — спросила я все тем же неестественным голосом. — Или чашку чая? Или чего-нибудь еще?

— Я бы с удовольствием выпил вина.

Когда я вернулась с бокалами, он сидел на диване и рассматривал карты.

— Никогда бы не подумал, что ты гадаешь на картах, — сказал он.

Я протянула ему бокал с ширазом, который на днях купила у Эндрю, и села, по-турецки скрестив ноги, на другом конце дивана.

— Не беспокойся, я не гадаю, — сказала я. — Это было исследование. Для статьи.

— Которую напечатали в воскресной газете? Я как раз хотел тебе сказать, мне она очень понравилась.

— Спасибо.

— Но там вроде бы не было ничего про карты Таро?

— Не было.

— Так что же?..

Я вздохнула.

— Мне поручили написать статью, которая бы разоблачала книги из разряда нью-эйдж, и сделать это, честно говоря, не так уж сложно, когда заглядываешь в эти книги и видишь, о чем они. Редактор прислал мне целый мешок книг обо всем на свете, от космических заказов до знакомства со своим духом-хранителем. И среди этих книг обнаружилось несколько таких, которые… Даже не знаю, как правильно описать. По собственной воле я бы никогда не стала их читать, но вообще они оказались не такими уж ужасными. Сначала я хотела написать статью на основе именно этих книг — ну просто потому, что читать их было не так мучительно, как остальные. Но это был не самый интересный материал. Предполагалось, что статья будет историей обо мне самой, что я испытаю эти книги на себе, но в итоге я не стала этого делать. Идея заключалась в том, что я должна была погадать себе на картах Таро, а потом пойти и сделать нечто нелепое, исходя из того, что сказали бы мне карты. Ну и после этого написать о том, как невообразимо глуп был их совет. Но на самом деле совет показался мне очень даже дельным. И зачем я все это тебе рассказываю? Будешь теперь считать меня чокнутой.

— Не буду. Это очень хорошая колода. Я рад, что ее переиздали. Ты знаешь, кто ее автор?

Я помотала головой.

— Пожалуй, нет. К колоде прилагалась карточка с информацией, но я не помню, что там было написано. Кажется, какой-то спиритуалист?

— Артур Эдвард Уайт? Да, он их заказал, а нарисовала их женщина по имени Памела Колман Смит, которая родилась, я полагаю, в конце XIX века в Англии, а выросла на Ямайке. Она иллюстрировала Йейтса, и она нарисовала паука Ананси в книжках ямайского фольклора. Все нововведения, которые появились в колоде, были придуманы ею. Даже идея о том, чтобы проиллюстрировать все карты, а не только карты старших арканов, принадлежала ей. Она умерла в нищете и безвестности и почти в полном одиночестве, если не считать женщины-компаньонки.

Он рассмеялся.

— Извини! Я иногда чувствую себя говорящей энциклопедией. Лиз все время меня за это пилит.

— Похоже, ты знаешь о Таро куда больше, чем я.

— Да, — он посмотрел на бокал вина так, будто у него в руках был хрустальный шар, и ему совсем не понравилось, что этот шар ему предсказывает. — Да, я с Таро знаком не понаслышке.

— Ты гадаешь на картах?!

— Ну, что-то вроде того, — сказал он. — Но это было всего одно лето в моей жизни. Ты тогда, наверное, еще даже не родилась.

Я закатила глаза.

— Я родилась в шестьдесят девятом!

— Ну, а это было… — он наморщил лоб. — Наверное, это был семидесятый. Значит, ты едва успела родиться. Мне было примерно двадцать два, и я отправился путешествовать автостопом по Европе со своей первой девушкой. Мы решили, что проведем лето вот так, а потом вернемся в Кембридж поступать в аспирантуру. О, как же четко были распланированы тогда наши жизни! Мы все продумали заранее, и от плана нельзя было отступать ни на шаг. Ей, видимо, показалось, что мы слишком сильно связали себя обязательствами, поэтому она бросила меня где-то во Франции, и в результате в Испанию и Италию я поехал уже один. В Италии меня подобрал автобус хиппи, и я некоторое время прожил на пляже с группой корнуэльских музыкантов. Там я выучился играть на гитаре. Меня научила одна девушка, ее звали Мэйзи. Сначала она помогла мне овладеть игрой на гитаре, а потом как-то раз поздним вечером мы сидели с ней на пляже, и она обучила меня Таро. Она была… Не хочется тебе об этом говорить, но она была очень похожа на тебя. Версия конца шестидесятых. Двадцатидвухлетняя версия. С длинными волосами, голубыми глазами и густыми бровями. Она стала первой женщиной, которую я по-настоящему полюбил. Извини, захотелось тебе о Ней рассказать — ты не против?

— Почему я должна быть против? — Я улыбнулась. — Я не против того, что ты считаешь мои брови густыми.

Он рассмеялся.

— У тебя прекрасные брови.

Он снова посмотрел на карты и переложил колоду в левую руку, а правой поднес к губам бокал. Он сделал глоток, потом отхлебнул из бокала еще немного и сделал еще один. И опять посмотрел на колоду.