Наша с тобой «Звезда» - [12]

Все это явилось следствием до поры до времени незаметного, но неизбежного процесса. В спортивной печати его называют «сменой поколений». Смена эта происходит едва ли не постоянно то в одной команде, то в другой, то в третьей. Тренеров она чаще всего застает врасплох. Поэтому о ней и говорят обычно как о стихийном бедствии, не щадящем даже самые знаменитые клубы. Уходят опытные, бывалые, яркие мастера. Их сменяет молодежь, которой нужно время, чтобы возмужать, уверенно почувствовать себя на футбольном поле, найти то, что принято называть «своей игрой».

Именно смена поколений, но не та, при которой зрелых игроков сменяет зеленая молодежь, а смена тренерских поколений и завела наш футбол на какое-то время в тупик. Представители старшего поколения, к которому принадлежал Веретеев, постепенно уступили свои места сначала Доронину и его сверстникам, затем Савельеву, чьи сверстники еще только присматривались к тренерскому делу, продолжая играть в своих командах.

Но если игровой век футболиста - максимум полтора десятилетия, то тренерский век гораздо дольше, уж никак не меньше трех десятилетий. Значит, футболу грозит реальная опасность застрять в тупике надолго, если… если…

Веретеев давно понял, что большинством команд высшей лиги стали руководить тренеры, принадлежащие к другому направлению, чем он сам, хотя все они так или иначе учились у него. Порой учились на «отлично», но не все пошли за ним. Житейский практицизм привел их к извращению веретеевских футбольных идей. Их методы уводили наш футбол с верной дороги.

Веретеев чувствовал, что остается в одиночестве. Однако сдаваться было не в его правилах, хотя он, конечно, понимал, что бороться в одиночку трудно. Тогда он начал как бы сызнова. Увидев, что на смену ему и его сподвижникам пришли люди иных убеждений, поняв, что нарушается закон преемственности. Веретеев начал борьбу ради будущего. Он стал искать играющих действующих футболистов, которые впоследствии могли бы стать тренерами. Задача состояла в том, чтобы уже сейчас подготовить их, передать им все лучшее и тем самым обеспечить победу будущего над настоящим.

Веретеев взял на себя миссию тяжелую, но благодарную. Он не объявлял во всеуслышание о своих замыслах, ибо знал, что, имея таких противников, как Доронин, который моложе его на десять лет, и как Савельев, который моложе на двадцать, иначе действовать нельзя.

Сергей Катков и Андрей Соснора! Не их ли в своих мечтах видел Веретеев тренерами-наследниками? Не их ли сильная, могучая волна должна была, по его замыслам, со временем накрыть мутную волну, на гребне которой держались Доронин и Савельев?..

За свое отчисление из команды Доронин, став тренером, отомстил Веретееву тем, что переманил к себе Соснору, любимого веретеевского ученика. Это было давно, еще тогда, когда Веретеев толькотолько вернулся в команду Атомграда. Соснора своим уходом нанес Веретееву обиду, которую старик при всей любви к нему, конечно, не мог забыть.

Соснора недавно нанес обиду и моему шефу Романишину,. В очередном отчете об игре сборной Романишин написал, что Соснора должен был действовать в таком-то эпизоде так-то и так-то. «Но,простодушно возразил ему Соснора в присутствии многих футболистов,- я и сыграл именно так, как вы мне рекомендуете…» Романишин рассердился и продолжал стоять на своем. Тогда Соснора предложил посмотреть видеозапись. По своей неистребимой самоуверенности Романишин согласился. Соснора оказался прав, но Романишин возненавидел Соснору. Однако Соснору как футболиста ценил Доронин, с чем наш шеф вынужден был мириться.

Я не причисляю себя, мягко говоря, к поклонникам Доронина и без особого восторга наблюдал за игрой Сосноры. Во всяком случае, мне виделись более своеобразные тренеры и более обещающие футболисты. Но - хотел я того или не хотел, признавал или не признавал - оба они занимали места в первом ряду.

Романишин считался не только другом Доронина, но и знатоком его теорий. Дело в том, что Доронин питал нашего шефа идеями, тот оформлял их, превращая полуфабрикаты в готовые изделия.

Голова Доронина действительно была набита превосходными идеями.

На них, собственно, и держался наш Романишин. Самостоятельно разобраться в чьей-либо игре, в какой-то системе, в каком-нибудь замысле он решительно не мог. Конечно, писать ему было о чем: доронинская команда в последние сезоны много раз была первой, брала Кубок, в менее же удачные сезоны никогда не опускалась ниже третьего места.

Но нам было хорошо известно, какие там царили законы. Доронин насаждал не просто конкуренцию равных, а конкуренцию людей со злой и сильной волей. Никакая слабость не оставалась в команде безнаказанной. «Если Соснора пришелся там ко двору,- думал я,значит, и он такой же, как остальные. Чтобы быть первым в этой команде, надо быть таким же безжалостным, жестким, хватким». Если в команду Лбова - ясно, что за свой выдающийся футбольный талант - попадал какой-нибудь наивный ангел, он быстро складывал крылышки и камнем летел вниз, теряясь где-то в недрах первой или даже второй лиги.

Когда я приехал в Новоднепровск, местный корреспондент рассказал мне о сцене, которая произошла в раздевалке после матча доронинцев со «Звездой».