Наша Рыбка - [38]

– Что? – переспросил я упавшим, почти неслышным голосом.

И тут же сам вспомнил, что, стоя чуть в стороне от нас на автобусной остановке, в тот день, когда мы только познакомились, она с кем-то говорила по телефону и была чем-то расстроена после этого разговора. Потом кто-то встретил ее после Петиного дня рождения. И в замешательстве от двух букетов была, скорее всего, не ее мама, а кто-то другой… Возможно, что и трубку она не брала потому, что я звонил в неподходящий момент… Ну и сегодня было отчетливо видно, что, сидя с нами, она думала не о нас, она думала о чем-то своем, что нас не касалось.

Я был потрясен.

Но почему? Почему она не сказала нам прямо? Почему не сказала нам правду с самого начала?

«А ты почему не рассказал Иришке о Дроздовой?» – тут же спросил меня голос совести.

«Это тут ни при чем!» – чуть не выкрикнул я в голос.

– Парень? – услышал я Петю.

Он весь как-то сжался, стал мельче и еще бледнее. Его лицо на этот раз не выражало ничего.

– И почему он тебя бросил? – спросил он к моему совершеннейшему изумлению: он, ревнивый, капризный, неуравновешенный, самовлюбленный. Ему что, правда было интересно, почему ее бросил этот чертов парень? А я, я же отходчивый, слабый, мягкий! Почему я стоял у двери со сжатыми кулаками, словно впитав в себя все настоящие Воронцовские чувства, и ощущал только гнев? Она нас предала! У нее был парень!

– Я рассказала ему про вас. Все рассказала.

– А, ну тогда я не удивлен…

– Зачем! – оборвала она его. – Зачем вы появились? Зачем вы все разрушили? Для чего вам я?

– Ясна, ну послушай, ну… Так. В этом я виноват, – зачастил Петя, а ненависть во мне снова перекинулась на него – вздумал брать на себя вину? Надеется таким образом ее заполучить?

Увидев, что его слова не произвели никакого действия, Петя отстранился и опять сделался никчемным. Я все молчал, наконец он зачем-то спросил:

– Как зовут твоего парня?

– Стас, – выдавила Ясна.

«Идиотское имя», – подумалось мне.

– Ну и что, уже ничего нельзя исправить?

– Нет, – снова буркнула она из-за ладони, прижатой к лицу. – Да и не надо. Мы бы с ним все равно расстались – это вопрос времени. Он серьезный, совсем не такой, как я. Мне на самом деле с ним было очень скучно. Он… нормальный.

– Подожди-ка. – Петя подобрался и теперь уже с тенью улыбки примирительно положил ей на колено руку. И так спокойно-преспокойно, как будто все ему было известно заранее. – Так в чем же проблема?

У меня шумело в ушах, я уже ничего не мог понять.

Ясна, видимо, тоже ничего не понимала.

– В чем же проблема? – Ее ладонь лежала на столе и два раза чуть не коснулась черной шариковой ручки, которую давным-давно оставила здесь Иришка; я запутался в чувствах и думал только одно – если она дотронется до этой ручки, то случится что-то плохое. Бред, конечно. – Думаю, проблема в том, что все мы увязаем в каком-то дерьме. Похоже, мне самой придется вам все объяснять. Стас меня как-то обидел, но должен был приехать, чтобы мы поговорили, – сами знаете такие примирительные беседы. Но не приехал: дела. Дела, дела – я же говорю, он очень серьезный. Такой серьезный, что у меня как будто вообще никаких дел нет по сравнению с ним. Но можно не приехать в обычный день, можно опоздать или отменить какие-то планы на выходные из-за тех же дел, но нельзя не приезжать, когда ты расстроил своего любимого человека. В тот день я познакомилась с двумя мальчиками. Конечно, я не хотела знакомиться, но они были очень настойчивы. Они были такими приятными, такими милыми, такими на вид бездельниками, и у них нашлось время просто на то, чтобы погулять со мной в сквере! А мне так надоели бесконечные, ни к чему не приводящие выяснения отношений со Стасом, что эти мальчики, эти мимолетные знакомые, показались мне спасением. К вечеру, когда я уже знала, что они любят и чем увлекаются, когда почему-то решила, что мы с ними очень похожи, когда мне уже стало казаться, что я знаю их полжизни, обнаружилось вдруг, что им нужен от меня секс. Столько времени разыгрывать передо мной умниц ради того, чтобы просто потрахаться!

Я вздрогнул.

Ох, как я не ждал этого разговора. Втайне надеялся, что он никогда не случится. Что нам никогда не придется обсуждать вслух наши необъяснимые желания – точнее, желаемые оставаться без объяснений. Потому что все произнесенное вслух становится совсем не тем, чем является просто продуманное.

Однажды, вы помните, я предлагал Пете встретиться с ней и извиниться за седьмое ноября. Это был голос совести. Мы встретились, но ни слова об этом не сказали – никаких извинений не было.

– Нет, Ясна. – Петя странно дернул рукой, как будто попытался стереть из воздуха ее слова.

– И что-то во мне с того дня поменялось. Было ужасно одиноко, казалось, что совершенно никому нельзя верить. Тем более вам… Ведь вам мне тогда больше всего хотелось верить – вам, а не Стасу.

– Почему нам?

– Я не знаю почему. Я сбежала от вас, но все время осознавала, что то, чего не случилось, должно было случиться. Это мучило меня. Изводило. Словно это была моя судьба – столкнуться с насильниками. Как будто я к вам что-то почувствовала: чего не должна была и не хотела… Разве бы я пришла к вам опять, после той первой встречи, если бы не было этого дикого, неправильного чувства? Разве бы я согласилась на это… – она на мгновение запнулась. – Я все придумываю? Или я и есть потенциальная жертва? И как мне быть теперь?