Наша первая революция. Часть I - [166]

1. 8-часовой рабочий день.

2. Создание органов революционного самоуправления на местах.

3. Милиция.

4. Создание революционных крестьянских комитетов.

5. Созыв Учредительного Собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.

Каков бы ни был состав революционного правительства, эта программа сохраняет все свое значение. Социал-демократия будет ее проводить, если она сама будет у власти. Социал-демократия будет требовать ее проведения от кадетов, если революционная власть окажется в их руках.

Главной опорой революции, единственной надежной опорой социал-демократии является пролетариат. Необходимо, поэтому, организовать органы его революционной воли уже в процессе борьбы за власть. Такими органами могут быть:

1. Советы рабочих депутатов – на местах.

2. Всероссийский рабочий съезд.

3. Всероссийский Рабочий Совет, как постоянный орган, созданный рабочим съездом.

Социал-демократия ни на минуту не теряет своей партийной связи. В местных советах, на съезде и во Всероссийском Совете она выступает, как единое целое. Она руководит политикой пролетариата и, следовательно, остается во главе революции.

V

Мы исходили из предположения, что власть вырвана из рук монархии победоносным восстанием. В этой перспективе «остатки» Думы превратились у нас во временное правительство.

Но есть и другая перспектива: это призыв распущенной Думы раскаявшейся монархией. Этого хотят кадеты. «Речь» в N от 19 июля говорит: «Надо признаться, что при всей необычайности и странности этого требования с точки зрения строго конституционной (!), в сущности, отмена указа 9 июля и восстановление депутатских полномочий членов старой Думы было бы самым простым и практическим выходом из трудного положения, в которое поставило себя правительство. В сущности, за указом этим, вследствие формальных неправильностей, с которыми он издан, самый строгий юрист мог бы с чистой совестью отрицать юридическую силу. На эту точку зрения могла бы стать и Дума».

Эти люди, как мы видели, не унывают: после того, как разогнали Думу, в которой они видели средство безболезненного обновления страны, они нашли теперь новый «простой» и «практический» (!) выход из трудного положения. Не будем, однако, касаться их аргументации. Полемика недействительна против них: бич бессильно увязает в этой бесформенной, тестообразной массе. Только громы небесные способны, может быть, на время выбить из них бессмысленные фантазии о «простых и практических выходах» из сложнейшей революционной ситуации.

Но остановимся на этой второй перспективе, независимо от кадетских иллюзий. Можно допустить, что в период напряженной общенародной борьбы за власть затравленная монархия сделает попытку соглашения с революцией, и, в конце концов, нет ничего невозможного в том, что органом такого соглашения она изберет разогнанную ею Думу. Представляет ли этот путь какую-нибудь опасность для революции? Никакой. Наоборот, возвращение кадетской Думы при указанных только что условиях означало бы кадетское министерство, полную растерянность гражданских и военных властей, окончательное разложение армии, могучее развитие революции, колоссальное сплочение народных масс вокруг крайних требований, и в результате – революционную ликвидацию старого режима.

Должны ли мы в таком случае поддерживать требование кадетов, чтоб их снова призвали? Конечно: социал-демократия поддерживает все, что способствует революции. Но как поддерживать? В этом весь вопрос.

Земская оппозиция всегда считала, что «самым простым и практическим» средством конституционного преобразования является созыв представителей земств и дум. Социал-демократия всегда считала, что такое земское представительство было бы для нашей страны огромным шагом вперед. Тем не менее поддержка социал-демократии никоим образом не могла выразиться в пропаганде среди масс требования Земского Собора. Наоборот, социал-демократия энергично противопоставляла Земскому Собору – Учредительное Собрание и мобилизовала демократию вокруг требования всеобщего голосования. Такая поддержка оказалась наиболее действительной, и ее результатом явилась Дума, выбранная на основаниях во всяком случае несравненно более широких, чем это допускается земским и думским цензом. Есть ли у нас основания отступать от этой тактики теперь?

Наша тактика, рассчитанная на неудержимое развитие революции, не должна, разумеется, игнорировать неизбежные, или возможные, или хотя бы только вероятные фазы и этапы революционного движения. Это бесспорно. Мы думаем, что именно эта мысль руководила Центральным Комитетом, когда он выдвигал лозунг: «за думское министерство!» или когда он теперь говорит: «за Думу!». И тем не менее социал-демократия не может принять этих лозунгов.

Отдельные моменты революции складываются в результате пересечения разных социальных сил. Кадетское министерство, реставрация кадетской Думы возможны, как сложный производный и притом преходящий результат политической игры нескольких союзных, конкурирующих и враждебных сил. Революционный пролетариат представляет собою одну из этих сил, и его направление не может, поэтому, совпадать с направлением всего революционного развития.