Наша лучшая зима - [34]

Но она знала, что Калли желает ей добра, поэтому попыталась улыбнуться.

— Может быть, к следующему Рождеству я опять буду готова ходить на свидания.

— Это слишком долго. За это время мне Джули уже внуков нарожает.

— Можно я сначала замуж выйду? — спросила Джули. — И почему ты не достаешь этим моего брата?

— Я денно и нощно молюсь, чтобы Бог послал ему девушку, на которой он захочет жениться. С тех пор как Танна разорвала помолвку…

— А точнее, бросила его прямо у алтаря, — поправила ее Джули.

Калли отмахнулась.

— В любом случае ваш брат с тех пор сторонится женщин.

— Что касается тебя, Дарби Броган, у меня предчувствие, что ты все‑таки получишь то, что тебе нужно.

Ди‑Эй почувствовала, что Дарби улыбнулась.

— Я надеюсь, что это будет ребенок.

— Ты получишь то, что тебе больше всего нужно, Дарби Бринн Броган, — повторила Калли, прежде чем похлопать ее по колену и встать. Затем она наклонилась и поцеловала Ди‑Эй в лоб. — Я люблю тебя, детка. Я могла бы разорвать глотку Фенелле за то, что она причинила тебе боль, и еще я хотела бы накостылять твоему отцу. Но с тобой все будет хорошо, Ди‑Эй.

— А с Мэттом ты ничего не хочешь сделать? — удивилась Дарби.

Калли кинула быстрый взгляд на Ди‑Эй.

— Нет, не хочу. Я думаю, этот парень еще удивит нас. А я пошла спать.

Девушки проводили ее взглядом.

Джули склонила голову набок.

— А что это такое у нее на подбородке? Как вы думаете, это Кофейный Мачо?

Глава 12

Ди‑Эй была права. И его это страшно бесило.

Он явился в ее жизнь и потребовал, чтобы она ему все рассказала. Он сделал это, потому что привык задавать вопросы и получать ответы.

Он не понимал, что отнесся к Ди‑Эй как к клиенту. Несмотря на то что он был привязан к ней, он все равно предпочитал держать дистанцию — получать информацию, но не подпускать к себе. Он старался контролировать ситуацию, но оставаться вне ее. Он вел себя с ней как… Боже, он вел себя с ней так, как его родители — с ним самим.

Эта мысль потрясла Мэтта. Он искренне считал, что он был лучше.

Он сидел напротив Эмили и пытался вникнуть в то, что она говорит. Ее планы на Новый год, ее соседка по комнате, ее лучшая подруга. Мэтт слушал, но мыслями все время возвращался к вчерашнему вечеру. Он не спал всю ночь, и теперь у него болела голова, першило в горле, а мысли разбегались в разные стороны.

Он думал, что он сильнее.

— Поэтому я подумываю бросить колледж и поехать в коммуну в Перу.

Мэтт понял, что Эмили решила проверить, действительно ли он ее слушает. Ну, это была слишком наивная ловушка: он мог одновременно слушать трех человек и при этом читать книгу.

— Через мой труп, — сказал Мэтт, делая знак официанту принести еще кофе.

— Так ты все‑таки слушал! — рассмеялась Эмили. — А я была уверена, что ты думаешь о чем‑то своем. И ужасно злилась. Должна признаться, что поскольку я только что появилась в твоей жизни, то претендую, чтобы ты считал меня центром вселенной.

Мэтт искренне пытался раскаяться, что не уделяет ей должного внимания, но он уже и так чувствовал себя настолько отвратительным, что дальше некуда.

— Извини, так много всего в голове.

— Например?

Мэтт собирался поменять тему, как делал всегда, когда хотел избежать ответа на вопрос. Но Эмили, как и Ди‑Эй, не была случайным человеком. Эмили была его дочерью. И если он собирается впустить ее в свою жизнь, то пора начинать.

— Я встречался кое с кем. Время от времени, но на протяжении многих лет. И теперь она хочет порвать со мной.

— Если ты так расстроен из‑за этого, то, вероятно, у тебя более глубокие чувства к ней, чем тебе кажется. А у нее есть чувства к тебе?

— Думаю, да.

— Тогда в чем проблема?

«Проблема в том, что я боюсь».

Он знал, что значит жить с кем‑то, кто тебя не любит, быть частью жизни человека, который тебя не ценит. Любовь — не панацея, не гарантия счастливой жизни. Но разве у отношений могут быть гарантии?

Может быть, и лучше, что он не поставил свое сердце и все свои надежды на одну карту — Ди‑Эй. По крайней мере, он сохранил свою гордость. Но гордость не согреет ни твою душу, ни твою постель в зимнюю ночь.

— Это не имеет значения. Пусть живет своей жизнью. У меня есть ты.

— Дочь, которую ты видишь время от времени? Это, по‑твоему, семья? Неудивительно, что твоя подруга тебя бросила.

Эмили наклонилась к нему через стол, пристально посмотрела на него и сморщила носик:

— Ты вообще хочешь семью, Мэтт?

— У меня есть ты.

— Я тебя спросила не об этом.

Конечно, он хотел семью. Он хотел, чтобы кто‑то встречал его, когда он приходит домой, чтобы он мог взять на руки ребенка, чтобы жена будила его поцелуем, и еще много‑много поцелуев по ночам. Но это все лишь красивые мечты… У него было две семьи, и обе были ужасны. Он был уверен, что он с его графиком тоже будет ужасным семьянином.

— Я много работаю, Эмили. У меня сложная жизнь.

— Так упрости ее! Ты же сам решаешь, сколько тебе работать? Нет закона, который обязывал бы тебя работать сутками?

«Юношеский максимализм», — с улыбкой подумал Мэтт, а вслух сказал:

— Не все так просто, Эмили.

— Все просто. Это ты все усложняешь. Знаешь, почему ты хочешь считать меня своей семьей?

— Потому что это на самом деле так?