Наш Современник, 2009 № 01 - [75]

Не прошло и получаса после отъезда Фролова, как неподалеку от работающих баб появился бородатый, нездешний мужик, даже издали казавшийся усталым и запущенным, почти неживым. Вроде случайно шел мимо, да остановился из любопытства. Бунтову это не понравилось: чего это мужик засмотрелся на баб, спиной нацелившихся в небо? Один круг сделал Бунтов, второй. На третьем остановился, подошел к мужику и зло спросил:

- Ну и долго мы так будем пялиться?

Бородач ничего не ответил и, поднявшись с земли, сам спросил:

- С кем можно поговорить?

- О чем? - едко усмехнулся Андрей, а незнакомец представился:

- Черногорец Артем Родионович, житель Пушкарской слободы. С кем имею честь?

Бунтов моя фамилия, Андрей Николаевич… И чего же вы хотите? Черногорец чуть задумался и, подбирая слова, сказал:

- Не вы ли и есть тот самый Бунтов, о котором только и разговоров по всей округе? - Бунтов кивнул. - Дело в том, Андрей Николаевич, что я наслышан о вашей слободе и тех новшествах, о которых давно говорят. Мне известно, что у вас создано новое хозяйство. Поэтому пришел узнать: могу ли чем-нибудь быть вам полезным? Думаю, что у вас имеется техника, и я бы мог помочь в наладке, ремонте, так как в свое время окончил технический вуз. Могу быть начальником гаража или мастерских, есть опыт практической работы автослесарем.

- А где же вы прежде работали?

- В Москве, на одном из оборонных предприятий!

- А как же оказались в Пушкарской?

- Это долгая история, но вкратце могу рассказать… В самый разгар перестройки я оказался без работы и начал "челночить" - ездить в Китай за товаром. Для так называемой раскрутки занял солидную сумму, и все вроде хорошо началось, но однажды на железнодорожной станции Наушки - это на границе - меня ограбили. Вернулся в Москву ни с чем, а надо было отдавать долг, денег же ноль. Мои кредиторы поставили меня на "счетчик"… Поэтому ничего не оставалось, как продать комнату и уехать из Москвы.

- Сейчас-то у кого живете?

В чужом бесхозном доме. Но вы не сомневайтесь, регистрация у меня есть, могу и паспорт предъявить.

- А ну покажь! - по-милицейски грубо попросил Бунтов, почти потребовал.

Посмотрев паспорт, Андрей убедился в словах Черногорца, увидев штамп Лонского ОВД, и сказал:

- Все равно пока ничем помочь не могу. Приходите недели через две, когда поступит техника. Тогда поговорим конкретно.

- Спасибо, что не отказали! - поблагодарил Черногорец с такой пронзительностью в голосе, так благодарно глянул в глаза, что Бунтов подумал: "А ведь действительно бедолага, и, по разговору чувствуется, - не дурак! Сколько же ныне по России скитается таких Черногорцев?!"

Бунтов вернулся к трактору, а Черногорец, бросив на плечо выгоревший брезентовый плащ, устало зашагал назад, и Бунтов печально посмотрел ему вслед, даже вздохнул.

Продолжая кружить по полю, Бунтову в какой-то момент захотелось заглушить трактор, лечь посреди поля, раскинуть руки и долго-долго смотреть в синее, чуть выцветшее за лето небо, и разглядывать редкие облака, появлявшиеся над полем и уплывавшие в сторону Лонска. Но его желание так и осталось мечтой. Только несколько минут он и передохнул за день, до того момента, когда вернулась с обеда Валентина, принесла термос с супом, миску с пловом. Вместе с Валентиной одна за другой и бабы собрались. Все, кроме Авдотьихи.

- Что с ней? - спросил Андрей у Лизы.

- Поясницу у бабушки прострелило! - доложила разрумянившаяся чернобровая старшеклассница, а Бунтов подумал: "Это вам не самогонкой торговать!"

Правда, на юмор и сатиру времени не имелось. Перехватил он супчику, попил компоту и снова уселся за руль, решив, что если все получится, как задумал, то сегодня половину грядок выпашет. День, как начался весело, так и завершился неплохо, а работу закончили даже раньше, чем намечали. Бабы ушли в слободу, вскоре и Коляня укатил, договорившись, что сперва он поужинает, а потом Бунтова пошлет, потому что решили ночевать в поле, чтобы не оставлять картошку без присмотра. Дожидаясь Коляню, Бунтов задремал, и приснилась ему Роза…

Очнулся Бунтов от оклика Фролова:

- Эй, хватит пузыри пускать! - потрепал тот за рукав пиджака и бросил на приятеля тяжелое лоскутное одеяло. - Домой беги, да не засиживайся!

Бунтов молча поднялся и, ничего не сказав, отправился в слободу пешком. Подходя к дому, подумал: "Сейчас бы баньку протопить, а потом завалиться к Устиновой на всю ночь!" У него даже аппетита не было: может, от мыслей, может, оттого что перебил сон, и теперь сказалась накопившаяся за последние дни усталость. Ведь что ни говори, а помотались они с Фроловым изрядно. Но ведь дело-то не стоит на месте.

Когда сел за стол, Валентина сразу обрадовала:

- Сыну дозвонилась… Сказал, что послезавтра прибудут две больших машины, как ты и просил. Отругал нас, что мы так долго раскачивались, надо бы пораньше подумать о транспорте.

- Ох, какие все ловкие! - хмыкнул Бунтов. - Все-то у них расписано по полочкам, а дел пока никаких, только слова. А слова-то и мы умеем произносить. Это легче всего. Труднее, когда все на коленке приходится делать.

- Ладно тебе. Как-никак, а мы зарплату два месяца получаем.