Наш Современник, 2009 № 01 - [117]

Даже американские генералы, участвовавшие в американо-мексиканской войне, осуждали ее несправедливый характер. Генерал Улисс Грант писал: "Я считаю, что эта война была одной из самых несправедливых, которую когда-либо вела сильная страна против слабой".

С антивоенных позиций выступила оппозиционная партия вигов. Газеты вигов писали: "Всему миру известно, что мы обманули Мексику, что мы -грабители… Кто добровольно вступает в армию или голосует за ассигнование хотя бы одного доллара на войну, предает… права человечества. Всякий житель Соединенных Штатов, достойный американской свободы, должен драться на стороне мексиканцев и низвергнуть подлых, низких… корыстных захватчиков". Принадлежавший тогда к партии вигов А. Линкольн заявлял, что "кровь, пролитая в этой войне, обличает его подобно крови Авеля".

Однако вскоре проявились противоречия в самом антивоенном движении. Несмотря на оппозицию, виги в Конгрессе поддержали военные расходы.

Объясняя это, Линкольн говорил: "…Коль скоро война началась и стала делом нашей страны… мы не можем выступить против войны". Эта противоречивая позиция вигов способствовала тому, что правительство могло уверенно вести кампанию против Мексики. Подобные противоречия были характерны и для последующих антивоенных движений.

Во время американо-филиппинской войны в США вновь возникло антивоенное движение, еще более активное, чем во время американо-мексиканской войны. Была создана Антиимпериалистическая лига, в которой участвовали такие выдающиеся писатели, как Марк Твен, Генри Джеймс (последний заявил: "Пусть будут прокляты Соединенные Штаты за их подлое поведение на Филиппинских островах"), представители ряда профсоюзов и даже некоторые видные предприниматели, включая Эндрю Карнеги. Однако мотивы их выступлений были различными.

Представители американской интеллигенции были возмущены, прежде всего, вопиющим надругательством над моральными идеалами, в которые они искренне верили и которые проповедовали. В своем гневном фельетоне "В защиту генерала Фанстона" Марк Твен противопоставлял Вашингтона, Линкольна и Гранта генералу Фанстону, руководившему жестокими расправами над филиппинцами. Твен утверждал: "Его натуру всегда тянуло к моральному шлаку, как натуру Вашингтона - к моральному золоту… Он имел врожденную склонность к гнусному поведению… И вот теперь, - писал Марк Твен, - натура Фанстона… возвращается домой учить наших детей ПАТРИОТИЗМУ!… Генерал станет для молодого поколения образцом, кумиром… Что нам делать, как бороться с этой катастрофой?"

Возмущение и страхи писателя были понятны, но, кажется, что он не замечал, что и до Фанстона американцы творили злодейские преступления по отношению к "туземцам", в том числе и на американской земле. Писатель словно не желал видеть, что воспитание американцев на рассказах о честности Вашингтона, идеализация других "отцов американской нации" и всей американской общественной системы вели не только к некритическому, однобокому освещению американской истории, но и порождали обманчивую уверенность в том, что американцы, воспитанные на идеалах демократии, свободы и гуманизма, защищены ими, как непробиваемой броней, что они в принципе не способны к злодейству. Это также порождало иллюзию того, что лишь Америка является носителем высшей морали, что всякий американец добродетелен от природы. Поэтому американцы, сталкиваясь с иными народами, не признавали за ними права на человеческое обращение. Несмотря на резкость, критика Марка Твена, Генри Джеймса и других представителей творческой интеллигенции не была глубокой, а потому она не оказала заметного воздействия на общественное сознание.

Антивоенные выступления ряда профсоюзов, а также левых общественных и политических организаций объяснялись, прежде всего, их борьбой против капиталистического строя, представлявшегося им заведомо аморальным и антигуманным. В то же время ряд профсоюзов выступал за войну, исходя из чисто корыстных соображений. Так, профсоюз типографов объявил, что поскольку присоединение новых земель будет означать увеличение публикаций на английском языке, то они приветствуют войну. Поддержал войну и профсоюз стекольщиков, заявив, что население вновь приобретенных колоний будет закупать оконные стекла. За войну выступил и профсоюз железнодорожников, объяснив, что отправка американских товаров в заокеанские

земли прибавит им работы. Моральные соображения отступали перед надеждой на материальную выгоду.

Еще до вступления США в Первую мировую войну в стране развернулось массовое антивоенное движение. Во главе стояла Социалистическая партия США, которая на съезде в Сан-Луи заявила, что декларация конгресса об объявлении войны - это "преступление против народа США". Социалисты организовывали в разных городах страны массовые митинги, в которых участвовали десятки тысяч человек. 1 июля 1917 года по Бостону прошла антивоенная демонстрация под лозунгами: "Если это народная война, то зачем же вводить воинскую повинность?", "Кто украл Панаму?", "Кто раздавил Гаити?", "Мы требуем мира!" По мере развертывания антивоенной кампании социалистов их популярность в стране резко возросла. Если в 1915 году кандидаты от социалистов получили 3,6% голосов в Чикаго, то в 1917 году - 34,7%.