Наш Современник, 2007 № 01 - [18]

“Ни заботушки мне, ни горюшка!” — знай приговаривал про себя Иудушка Головлев за стрижкой купонов, обливаясь горючей слезой об участи нищих и страждущих. Дух Головлева так и витает в Охотном ряду!

Сам спекулянт Сорос прозвал новорусский капитализм “бандитским”. Пятнадцать процентов населения владеют 56% национального богатства. Итого, если доля одной трети бедных слоев в национальном доходе равна, округло, барышам тридцати-сорока с лишком невесть откуда взявшихся долларовых миллиардеров, то это и есть в подлинности экономическая война. Известна и численность человеческих утрат потерпевшей стороны: до 800 тысяч душ в год! Но удивительно то, что пострадавшая сторона воображает, что в этой войне уже лет пять как объявлено перемирие и вот-вот начнется братание. И наш президент не на шутку развертывает “войну с бедностью”. Искупительный смысл социальной политики путинского режима — козырная карта “стабилизации”, за которую ручается бывший активист перестройки социолог Ципко, теперь анафемски бранящий ельцинский период.

Словно манну небесную превозносят телевидение и печать национальные проекты — любимые детища Кремля. А они-то, знаменитые на весь свет, в текущем году в сумме не составили и одного процента ВВП. Первый вице-премьер на наших глазах добросовестно колесит по глухим деревням и нищим поселкам, а их обитатели напоказ благодарствуют власти за ревностную заботу.

Просто дух захватывает от всё новых её благодеяний! Казенная статистика бодро рапортует, что год от года численность прозябающих за чертой бедности убывает. Средние душевые доходы за прошлый год возросли на четверть. Правительство словно воздает неимущим слоям за “прижимки” окаянных 90-х годов. Медный грош власть запросто выдает за золотой червонец. Уже кое-кто из “медведей” заговаривает об “обществе благосостояния”, которое им, видимо, на Рублево-Успенском шоссе пригрезилось. Одна закавыка: на Западе, где это “общество благосостояния” и зародилось после столетий колониальной политики, основу его составляет средний класс. А в России его извели под корень еще в 90-е годы.

По последним данным Всероссийского центра уровня жизни, если мерилом брать уровень доходов и жилищной обеспеченности, “средний класс” у нас не превышает 12%, зато сразу два нижних слоя бедняков с низкими доходами составляют 85,5% (!), а к высшему, преуспевающему относятся лишь 2,5% населения. В сегодняшней России разрыв доходов на полюсах богатства и обездоленности (10% против 10%), по данным Мирового банка, составляет 19 крат! Официозный Госкомстат насчитал “скромнее” — лишь 15 крат. А по последней оценке Института народохозяйственного прогнозирования РАН, которой я больше склонен доверять, социальная бездна — разрыв между домохозяйствами богатыми и бедняцкими зашкаливает за 23 раза! И это происходит в XXI веке, во время экономического бума в стране, в Конституции которой провозглашен принцип социального государства. Попросту фараонская немилосердность новорусского строя к тем, кто создал общественное богатство в советские времена и кому, по праву наследования, принадлежит достояние страны, ставит Россию вне всего цивилизованного сообщества наций.

Жалкие и незадачливые радения бюрократии вокруг “национальных проектов”, посредством которых власть пытается замолить грехи, откупиться от общества, лишь подтверждают, что Кремль и не думает посягать на эту искомую двадцатикратную разницу в доходах. Ничего не попишешь, так, дескать, рассудил “рынок”. И это умывание рук и потворство разуваевым грефы, словно в издевку, величают “равными стартовыми возможностями”! Нацпроекты — своего рода дома призрения для тех, кто “выпал” из общества. У нас в России социология индустриальных обществ ничего такого не видывала. Половина “новых бедных” — работающие люди, с квалификацией и образованием. В богатой Америке есть Армия спасения для париев, которые, по зурабовской раскладке, и вовсе, считай, у нас перевелись, до того власть стала горазда на благодеяния.

На самом-то деле затеянная еще младореформаторами в 90-е годы кампания социального геноцида и не прекращалась. Вымирание России не унялось, а только Молох немного сбавил ретивость. Те же, кто ропщет против олигархической расправы, клеймятся как “русские фашисты”.

Белоруссия — русская Яньань

“Русский народ распался, рассыпался на зернышки деревенских миров… Падение царской идеи повлекло за собой падение идеи русской”.

Георгий Федотов

А ведь одно к одному: предательство советской социалистической Идеи в августе 1991 года — расплата та же. Разве что “падение в бездну” имитируется как “взлет в небеса”.

Александр Зиновьев

“Чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю…” — эту ямщицкую Владимира Высоцкого небось многие про себя нынче, во хмелю или по трезвости, напевают на разные лады. Соотечественники пляшут “Камаринскую” на руинах и погостах. От Приморья до Тихого Дона, от Сибирского тракта до Старой Смоленской дороги — один и тот же новый облик придорожной России. На версты тянутся кишащие горемыками блошиные рынки, шашлычный запах перебивает чад тлеющих мусорных баков. Стоят табором дальнобойщики, торговки турецкой мануфактурой и скобяным товаром, коробейники с фальшивыми “ролексами”, крышующие всё и вся менты, толпы гулящих девок, деревенские старушки с домашними пирожками, юркие наглые беспризорники и вездесущие братки — сборщики дани. Это настоящий, доподлинный образ людской беды, а не та гламурная и благостная картинка путинской России, что ежедневно на всех каналах показывают по телевизору. Неустроенность и неприкаянность трети общества. Сплошные обноски и ошметки некогда развитых промышленных укладов российской глубинки. И этот мусорный ветер, который продувает Россию из края в край, — не мы ли сами его посеяли?