Наш Современник, 2006 № 01 - [34]
Глядя на какого-то плохо одетого человека, который распростерся на коленях у солеи, припав лбом к холодным плиткам пола, Звонарев подумал: “Разве Божий мир — это зал некого Высшего суда? Когда еще будет тот Суд! А люди просят у Бога милосердия, которого так мало вокруг! Можно помогать самому себе, отвечать на все вопросы, делать все правильно, но мир не станет от этого милосерднее. Вот я один, окружен со всех сторон врагами, и на кой ляд сдались мне правильные ответы? Какая разница, правильные они или неправильные? Что от этого меняется? Сказано: “Милости прошу, а не жертвы”! Мы ждем от Бога милосердия, а он от нас — вот и вся премудрость… Человек лежит на полу в храме, просит, некуда ему больше пойти, не у кого больше просить. Милосердия в мире мало, потому что оно растворено в равнодушии и зле. Для того, наверное, и существуют церкви, чтобы собирать где-то его драгоценные крупицы”.
Не зря говорят — “собор”! Крупинка золота сама по себе ничто, а вот из тысячи крупинок выплавляют монету. Но монету не поделишь, ее можно отдать лишь одному человеку. Очевидно, Бог дарует милосердие тому, кто больше в нем нуждается. Кто сильнее попросит… В мире очень много золота, но если его, включая и то, что лежит в земле, разделить поровну между всеми людьми, то они получат по той же самой монетке. Точно так же, наверное, обстоит и с милосердием. Его в мире не мало и не много, а ровно столько, сколько людей. Взывая о милосердии, ты либо просишь у кого-то другого монетку, либо отдаешь кому-то свою.
“Не о сценарии надо было думать, когда Кубанский рассказывал о деле игумена Парфения! А о том, что вынес этот невинный человек, злодейски убитый, растерзанный, сожженный на костре, лишенный достойного погребения. Тогда, глядишь, ты был бы достоин милосердия… А у тебя сердчишко забилось, когда услышал о трех тысячах…”.
Он, как умел, стал молиться за упокой отца Парфения. Но холодный интеллигент, приверженец “теории невмешательства”, насмешливо наблюдал за ним со стороны. “Как же, как же, слышали: “Чем больше человек отдает, тем больше получает”! Ключевое слово все равно — “получает”! Ты и о милосердии размышляешь, как о кассе взаимопомощи!”.
От этой раздвоенности, от невозможности просто помолиться, без всяких задних мыслей, как простой человек из народа, ему сделалось так тяжело, что он едва не зарыдал. “Господи! — взмолился он. — Господи милостивый! Я жалкий, несчастный… Господи, помоги мне!”.
Потрескивающие огоньки свечей и лампад раздвоились, поплыли куда-то от слез, навернувшихся на глаза. Алексей стоял, повесив голову. Было их двое в пустом храме: он да человек, неподвижно лежащий перед иконостасом. “По твоей теории, ему помощь нужнее, — подумал Звонарев. — Господи, помоги ему! А ты ступай себе своей дорогой”.
Он вышел из церкви, спустился в подземный переход, по-прежнему глядя себе под ноги. Навстречу ему быстро шли какие-то люди. “Вот он!” — сказал знакомый голос. Внутри у Алексея все оборвалось. С обреченностью приговоренного он поднял глаза и увидел… Сергея Петровича Черепанова собственной персоной и с ним еще двоих мужиков, высоких и крепких, как на подбор. Все были в штатском.
— Вот он! — указывал Сергей Петрович на Звонарева своим спутникам. — На ловца и зверь бежит. Что же вы, батенька, бегаете, как заяц? Вот сейчас мы наденем на вас наручники, и вы перестанете бегать.
— А надевайте! — тряхнул головой изумленный и обрадованный встречей Алексей. — Так будет лучше. Только не отправляйте, Христа ради, в тюрьму КГБ!
— Клиент дозрел, — переглянулся Черепанов с незнакомцами. — Не надо самодеятельности, вот что я вам скажу, Алексей Ильич. Вы куда направляетесь, если не секрет?
— На встречу с одной девушкой.
— Ах, вот как! Понимаю. Но придется ей подождать.
— Не думаю. Видите ли, это дочь полковника Трубачева.
Черепанов и незнакомцы снова переглянулись.
— Уже успели встретиться? Или так и было задумано? — В подземном переходе голос Сергея Петровича раздавался довольно гулко.
Звонарев настороженно оглянулся. Сзади никого не было.
— Вы бы не так громко… — пробормотал он. — Тут много ушей. Обложили со всех сторон…
Черепанов сразу стал серьезным.
— Ну, тогда пошли, — кивнул он. — Знакомьтесь: майор Геннадий Викторович Вострюков из Главного разведывательного управления Генштаба. Павел Васильевич Гонцов, капитан следственного отдела КГБ. Они мне очень помогли продвинуться в нашем деле. Подробности потом, скажу лишь главное: Немировский действительно существует, и он действительно взял у вас подписку.
Алексей уже ничему не удивлялся. Он только усмехнулся, покосившись на капитана Гонцова:
— Ну, вот видите — они вас, военную прокуратуру, водили за нос, а вы мне говорили: не малодушничайте… Ясно вам, в какой переплет я попал?
— Теперь уже не только вы, — весело сказал Черепанов. — Ну, идемте, чего вы стоите? У нас есть вопросы и к Наталье Трубачевой. — Он взял Звонарева под локоть и увлек к выходу из подземного перехода. Вострюков и Гонцов последовали за ними.
— Почему же они морочили вам голову? — допытывался на ходу Алексей.
— Объяснили соображениями секретности. На довольно высоком уровне, между прочим. Но без каких-либо бумаг. Ну-с, тогда я обратился в ГРУ. Оттуда нажали на кого следует, и в КГБ начали собственное внутреннее расследование. Вот Павел Васильевич, в частности, им занимается. Помните, я говорил вам, что в КГБ работают не одни немировские?
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые журнальный вариант книги «Шляхта и мы» был опубликован в майском номере журнала «Наш современник» за 2002 год и эта публикация настолько всколыхнула польское общественное мнение, что «Московские новости» в июне того же года писали: «Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника». Польские газеты и журналы начали дискуссию о самом, наверное, антипольском памфлете со времён Достоевского Куняева ругают на страницах всех крупных газет, но при этом признают – это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».В России книга стала историческим бестселлером, издавалась и переиздавалась в 2002-ом, в 2003-ем и в 2005 годах, а в 2006-ом вышла в издательстве «Алгоритм» под названием «Русский полонез».
Журнальная редакцияПредставляем новую работу Ст. Куняева — цикл очерков о судьбах русских поэтов, объединённых под названием «Любовь, исполненная зла…» Исследуя корни трагедии Николая Рубцова, погибшего от руки любимой женщины, поэтессы Дербиной, автор показывает читателю единство историко культурного контекста, в котором взаимодействуют с современностью эпохи Золотого и Серебряного Веков русской культуры. Откройте для себя впечатляющую панораму искусства, трагических противоречий, духовных подвигов и нравственных падений, составляющих полноту русской истории XIX–XX веков.Цикл вырос из заметок «В борьбе неравной двух сердец», которые публиковалась в первых шести номерах журнала "Наш современник" за 2012 год.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!