Наш Современник, 2005 № 11 - [12]
Она читала не спеша, вдумчиво, низким, чуть хрипловатым голосом. У нее была, что называется, мужская манера чтения. Трагическая судьба героя блоковского стихотворения с каждой прочитанной строчкой становилась судьбой самой исполнительницы. Какое жизненное воспоминание будили у актрисы эти строчки? Вряд ли мы теперь это доподлинно узнаем…
Она любила сильные образы. И в поэзии, и в драматургии. И старалась справляться с ними сама, без искусственной режиссерской поддержки. Она терпеть не могла затерханного лозунга: «Короля играет свита».
Короля играет — король! — всей своей сценической практикой утверждала Степанова. И только король! Свита, в лучшем случае, должна не мешать рождению на сцене венценосного образа! И за это ей, свите, низкий поклон!
Степанова предпочитала талантливых партнеров по сцене, с которыми можно было вести настоящую борьбу, а не сценические поддавки. С каким наслаждением она играла с Анатолием Петровичем Кторовым и в «Милом лжеце», и в «Чрезвычайном после»! Это было великое противостояние двух личностей, которым судьба подарила возможность какое-то время поратоборствовать друг с другом на глазах у счастливого и потрясенного зрителя.
Искусственный раздел МХАТа в восемьдесят седьмом году прервал установившийся ход театральной жизни. Мы стали реже видеться, но внутренние симпатии между актерами, внутренняя приязнь от этого нисколько не пострадали. А где-то, может быть, и усилились. Отсеялась шелуха мелких недоразумений, неприязней, обид, и осталось главное — любовь и нежность между людьми, скрепленные самой лучшей в мире профессией — профессией драматического искусства.
Боюсь точно сказать, когда я в последний раз виделся с Ангелиной Осиповной Степановой. Кажется, это было в ВТО на Арбате, где наша замечательная хозяйка Маргарита Эскина, наша «королева Марго», преподнесла нам очередной праздник — сбор актеров, окончивших школу-студию МХАТ не меньше тридцати лет назад. Дата была странная, не юбилейная, не «круглая», но от этой малозначащей причины радость встречи участников была не менее восторженной. Улыбки, слезы, поцелуи! Тусклый электрический свет хрустальных люстр сменился ярким и радостным светом — светом актерских воспоминаний!
Небольшая «торжественная часть», потом — непринужденное застолье. Делились анекдотами, читали стихи, кто мог петь — пел. Я тоже что-то прочел, и когда после этого спускался с низенького подиума, вдруг с другого конца покоеобразного застолья услышал голос:
— Коля, пойди сюда.
Ангелина Осиповна! Она сидела у края стола, все еще прямая, все еще несгибаемая, поседевшая великая актриса нашего театра.
— Садись рядом.
Я поцеловал ей руку и тут подумал: «Ах, как давно я не видел ее… Без приглашения она никого не принимала. Ну так надо было добиться этого приглашения. Я думаю, невелик был бы труд сделать это…». У нее, говорили, было плохо со слухом… Но взгляд был по-прежнему чист, зорок.
— Рада тебя видеть! Как живешь?
Собираясь с мыслями, я не успел ей ответить. Она тут же перебила самое себя:
— Я тоже хочу читать.
«Неужели Блок?» — подумал я.
Зал затих.
— О доблестях, о подвигах, о славе…
Как будто не было прожитых десятилетий, потерь, утрат, болезней… Все та же свежесть чувства, все та же затаенная боль и плотный занавес никем не разгаданной тайны.
Японское кресло
Я встретил их в переходе по пути из нового театра. Подземный переход через Тверскую возле книжного магазина «Москва» соединил нас неизбежностью судьбы. Мы одновременно спустились по ступенькам и пошли навстречу друг другу. Время было позднее, переход был пуст и просторен, и четыре человека, идущие встречь меня, очень четко выделялись на белой плитчатой облицовке стены. Что-то знакомое почудилось мне в их силуэтах, в свободной и неторопливой походке. Ну да мало ли что может померещиться ночью после трудного спектакля в театре…
— А ведь это Николай Васильевич Пеньков шагает к нам! — раздался голос одного из четверых, голос настолько знакомый, что я в первый момент не смог его, как говорят юристы, идентифицировать. — Гусары, смирно!
Ну, конечно — Борис Щербаков.
Радостные, с актерской добавкой, голоса мгновенно взорвали устоявшуюся гулкую тишину перехода.
— Колька! Ну, давай поздороваемся.
Олег Николаевич Ефремов! Давненько мы с ним не встречались.
Таня Бронзова, Дима Брусникин…
Родные до слез лица! Как будто не было трагедии раздела театра, не было этого противоестественного развода. Жизнь в иные моменты не признает «свершившегося факта». Вопреки всем материальным законам, она отвергает его и подсказывает участникам событий нечто другое, другие человеческие взаимоотношения. И бороться с ними с помощью закона или силы бесполезно.
— Ты из театра?..
— А у нас было небольшое торжество — юбилейный спектакль…
Юрия Андропова одни считают великим государственником и патриотом, другие — агентом враждебных сил, которые привели его к власти для разрушения Советского Союза. Автор книги, Сергей Николаевич Семанов, в те годы был главным редактором журнала «Человек и закон». В этом журнале публиковались материалы расследований громких дел о коррупции в высших эшелонах власти. В конце концов, Семанов был вызван в КГБ и вскоре снят с поста главного редактора. В своей книге он делится личными впечатлениями о работе «андроповской» госбезопасности, а также на основе документального материала дает оценку деятельности Ю.В.
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Журнальная редакцияПредставляем новую работу Ст. Куняева — цикл очерков о судьбах русских поэтов, объединённых под названием «Любовь, исполненная зла…» Исследуя корни трагедии Николая Рубцова, погибшего от руки любимой женщины, поэтессы Дербиной, автор показывает читателю единство историко культурного контекста, в котором взаимодействуют с современностью эпохи Золотого и Серебряного Веков русской культуры. Откройте для себя впечатляющую панораму искусства, трагических противоречий, духовных подвигов и нравственных падений, составляющих полноту русской истории XIX–XX веков.Цикл вырос из заметок «В борьбе неравной двух сердец», которые публиковалась в первых шести номерах журнала "Наш современник" за 2012 год.
Книга С.Н. Семанова посвящена Л.И. Брежневу, восемнадцать лет возглавлявшему советское государство. Автор описывает жизненный путь, подробности жизни этого человека, методы его руководства и приходит к выводу, что эпоха Брежнева была, по сути, «золотым веком» советской истории. Несмотря на все недостатки, это время осталось в памяти народа как период стабильности, обеспеченности и уверенности в завтрашнем дне.
Юрий Купер – всемирно известный художник, чьи работы хранятся в крупнейших музеях и собраниях мира, включая Третьяковскую галерею и коллекцию Библиотеки Конгресса США. «Сфумато» – роман большой жизни. Осколки-фрагменты, жившие в памяти, собираются в интереснейшую картину, в которой рядом оказываются вымышленные и автобиографические эпизоды, реальные друзья и фантастические женщины, разные города и страны. Действие в романе часто переходит от настоящего к прошлому и обратно. Роман, насыщенный бесконечными поисками себя, житейскими передрягами и сексуальными похождениями, написан от первого лица с порядочной долей отстраненности и неистребимой любовью к жизни.
Потребительство — враг духовности. Желание человека жить лучше — естественно и нормально. Но во всём нужно знать меру. В потребительстве она отсутствует. В неестественном раздувании чувства потребительства отсутствует духовная основа. Человек утрачивает возможность стать целостной личностью, которая гармонично удовлетворяет свои физиологические, эмоциональные, интеллектуальные и духовные потребности. Целостный человек заботится не только об удовлетворении своих физиологических потребностей и о том, как «круто» и «престижно», он выглядит в глазах окружающих, но и не забывает о душе и разуме, их потребностях и нуждах.
1649-й год. В Киевский замок на Щекавицкой горе прибывает новый воевода Адам Кисель. При нем — помощник, переводчик Ян Лооз. Он — разбитной малый. Задача Киселя провести переговоры с восставшими казаками Хмельницкого. Тем временем, в Нижнем городе — Подоле происходят странные вещи. У людей исчезают малолетние дети. Жители жалуются властям, т. е. воеводе. Они подозревают, что воруют цыгане, или же детей похищают местные бандиты, которые промышляют в здешних лесах и орудуют на больших дорогах. Детей якобы продают в рабство туркам. За это дело берется Ян Лооз.
Последняя книга из трех под общим названием «Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период)». Произведения, составляющие сборник, были написаны и напечатаны в сам- и тамиздате еще до перестройки, упреждая поток разоблачительной публицистики конца 1980-х. Их герои воспринимают проблемы бытия не сквозь призму идеологических предписаний, а в достоверности личного эмоционального опыта. Автор концепции издания — Б. И. Иванов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.