Наш Современник, 2005 № 05 - [18]

— Немецкая делегация, что недавно приезжала, — говорю я, — побывала в том совхозе, возвратилась в Ростов с десятилитровой бутылью вина. Может быть, того самого… За ужином Ганс Кох требовал от нас с Закруткиным: «Пей до дна!» Чтобы «уйти от ответственности», не осушать двухлитровый кувшин, Виталий Александрович завел речь о том, почему он с самой войны не снимает военной формы. До тех пор, мол, не сниму, пока на земле не прекратятся войны…

— Максималист, — смеется Шолохов. — Долго ему придется ждать, боюсь, не дождется… А вообще он занятен в компании, скучать не даст…

Разговор заходит о делах в области, об охоте, рыбалке. Михаил Александрович вспоминает, как один наш чабан советовал ему охотиться на гусей с верблюда, гуси, мол, животное близко подпускают. Так, мол, охота будет намного добычливее, чем долгими часами сидеть под копной или в мокром окопчике ждать, когда на тебя налетит дичь.

— Пришлось объяснить ему, — говорит Михаил Александрович, — что это была бы не охота, а промысел. — И тут же поворачивается к секретарю обкома партии: — Дорогой мой Коспанов, я убедительно прошу тебя обратить внимание на ваши Камыш-Самарские озера. Я вот побывал на них и прямо скажу: браконьеры губят их былую охотничью славу. И с воздуха, и с земли, и с воды бьют, уничтожают дичь. Откуда и на чем только нет там охотников! Местные жители мне рассказывали, что в прошлом году два отпускника из Москвы, со знаменитого завода имени Лихачева, ежедневно отправляли посылки с дикими засоленными гусями. Шестьдесят штук отправили! Вдвоем! А нынче они расскажут друзьям по цеху, по дому, соблазнят на легкую добычу еще кого-то… Да тут они тысячами будут уничтожать! Есть там ваш рыбопункт, по-моему, одними алкашами укомплектован. За бутылку дают приезжим лодку, те ставят на нее сильный мотор, аккумулятор с фарой — и колотят ночью гусей. С вертолетов бьют сайгу, она у вас за границу ушла… Поставьте там егерей человек семь, доплачивайте по двадцатке тамошним чабанам, тому же Гапару Рамазанову, у которого девять детей. Да они с милой душой будут оберегать народное богатство! А еще лучше — ходатайствуйте перед правительством республики об открытии на этих озерах заповедника. Или хотя бы заказник сделайте! Нельзя же так варварски уничтожать дичь!.. У финнов в озерах, где вода не замерзает из-за сточных вод, утки зимуют, их подкармливают, как ручных. Да и в Швеции… Неужели не научимся по-людски к природе относиться?!

Забегая вперед, замечу, что руководство Уральской области по-деловому учло критику писателя: озеро Жалтыркуль и некоторые другие крупные водоемы были превращены в заказники, строгие порядки стали наводиться в приписных охотугодьях, набеглым любителям легкой наживы ставился надежный заслон… Все это рухнуло с началом суверенизации!..

Вернемся, однако, к тем дням. Это были дни, когда взять интервью у лауреата Нобелевской премии стремились десятки корреспондентов, не только наших, но и зарубежных. Но Шолохов пока воздерживался от встреч и разговоров с ними.

— Первоисточником будет «Правда», — опять повторил Михаил Александрович. — Эти ребята никак не поймут того. Иначе начнут всяк на свой лад комментировать…

Рассказываю о курьезной жалобе одного из республиканских корреспондентов: у него, мол, пропали восемнадцать рублей, потраченные на поездку к Михаилу Александровичу на Жалтыркуль.

— Почему — пропали?

— А раз он не взял для редакции материал, то командировка ему не будет оплачена.

За столом дружный смех, а Михаил Александрович страшно рассержен:

— Ты скажи ему, что я отдам ему эти восемнадцать рублей, только пускай не осаждает меня!

Выходим наконец на улицу: Михаилу Александровичу пора возвращаться на далекое озеро Жалтыркуль, куда он недавно перебрался с Братановского яра. Журналистская местная братия и тут начеку, вновь жужжит телекамера, щелкают фотоаппараты. Михаил Александрович ныряет в машину, поверх приспущенного стекла спрашивает у меня:

— Так ты встретишь Лукина? Вместе и приезжайте на Жалтыркуль. Только скажи Зое, пусть она даст для него подушку. Больно уж он интеллигентный, хлипкий, просто боюсь за него. Вот увидишь, у него вместо зубов — пенечки, жевать нечем, а к зубному врачу не идет — страшно ему…

Михаил Александрович машет прощально рукой всем, и машина трогается. Самолетом уже нельзя — поздно. Но и на «Волге» в тот вечер не доехал он до места: где-то на третьей сотне километров прихватил ливень, напористый, полный, совсем не осенний. Путники заночевали на одной из ферм, встретившихся по дороге.

Как и договаривались, на другой день я выехал к самолету, который шел рейсом Москва — Уральск — Гурьев. На нем должен был прилететь Ю. Б. Лукин. Самолет прилетел, а Лукина не было. В чем дело? Выяснилось все поздней ночью, когда в Уральск позвонили из Гурьевского обкома партии. Оказывается, в редакции «Правды» недопоняли Шолохова. Он сказал, что надо лететь в Уральск самолетом, который идет на Гурьев. Ну и взяли Лукину билет до Гурьева. Покурив в Уральске возле самолета, он проследовал далее. Если бы я знал его в лицо, то сразу бы понял, что это стоит и курит Лукин, человек выше среднего роста, с тонким интеллигентным лицом, седой.