Наш Современник, 2004 № 08 - [13]

 

Исход политической борьбы в странах, как правило, различается в зависимости от типа этнической структуры. Например, в регионах Африки, где нет доминирования определенных этнических групп, идеи политического сепаратизма явно обречены на неудачу. Там, несмотря на постоянную борьбу и вооруженные конфликты, дробления государств не происходит. Этничность связана с государственностью всего в трех странах Африки южнее Сахары: в Лесото, Свазиленде и Сомали.

Иная ситуация наблюдается в Азии. Там все крупные государства — Китай, Индия, Индонезия и Пакистан — полиэтничны, при явном доминировании какой-либо определенной группы. Из перечисленных азиатских государств распад, по всей видимости, серьезно угрожает лишь Индонезии, где этническая пестрота накладывается на фактор рассеянности населения по отдельным островам. Таким образом, наложение этнического фактора на территориальный, или, точнее, совпадение этнических и территориальных границ, — создает благоприятные условия для сепаратизма .

Показателен пример Китая. В литературе, опубликованной до 2001 г., указывается, что в Китае 205 национальностей, при этом на наибольшую — хань — приходится 70% населения (эта информация включена в нашу таблицу). В более поздних источниках даются результаты пятой Всекитайской переписи населения 2000 г., где выделены уже не 205, а 56 национальностей, самые малочисленные включены в группу “другие”. При этом указывается, что хань составляют 91,59% общей численности населения. На представителей других 55 национальностей, вместе взятых, приходится 8,41%. Таким образом, если судить по литературе, Китай в этническом плане сформировал представление о себе как о более централизованном государстве.

Можно привести и многие другие примеры, когда политическая целе­сооб­разность корректирует представление об этнической структуре страны. Этнический образ “формируется” так, чтобы доля титульной нации была как можно большей. Так, во Всеукраинской переписи населения 2001 г. лица, идентифицировавшие себя как “русины” (этническая группа в западной Украине), в итоге включены в группу “украинцы”. Латвия не включает в этническую статистику неграждан, что существенно меняет общую картину. Казахстан “подправил” базовые данные последней Всесоюзной переписи 1989 г., уменьшив в изданных у себя статистических сборниках численность русских в республике. Вероятно, это сделано для того, чтобы несколько сгладить впечатление об “обвальном” миграционном оттоке русских из Казахстана в последующий период. Кроме того, в начале 90-х гг. Астана создала все условия для иммиграции в страну казахов из Киргизии, России, Китая и других стран, активно принимала и обустраивала представителей “своей” нации, что дало увеличение численности казахов в республике с 6,5 млн. человек в 1989 г. до 8 млн в 1999 г. Действия России прямо противоположны. Россия формирует иной образ страны: этнически пестрой, диффузной. Вся политика федеральной власти — экономическая, культурная — строится так, чтобы стереть представление о существовании этнического ядра нации.

 

Конструирование образа

этнически фрагментированной России

 

Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. позволяют судить о том, насколько новая “рыночная” Россия отличается от прежней советской. За период 1989—2002 гг. в России родилось 20,5 млн человек, а умерло 27,9 млн, что дало естественную убыль в 7,4 млн. Эта убыль на три четверти была замещена миграционным притоком населения (5,6 млн человек в основном из постсоветских республик!). Итого, общее снижение численности населения составило 1,8 млн человек.

Изменилась и структура населения, в том числе этническая. В итоговых документах переписи сделан акцент на якобы чрезвычайной дробности этни­ческой структуры России: “Результаты переписи еще раз подтвердили, что Россия является одним из самых многонациональных государств мира”. С этим утверждением уже выступили председатель Госкомстата РФ, министр РФ по делам национальностей, высшие чиновники, ученые, политологи, журналисты.

Приведенное суждение является примером того, как конструируется образ этнически фрагментированной России. Достаточно привлечь доступ­ную информацию по другим странам, чтобы сделать вывод о том, что Россия не более многонациональна, чем большинство современных государств. Но об этом позже.

Остановимся подробнее на анализе данных переписи и на том, как они подаются и интерпретируются. Если последняя перепись 1989 г., проведенная во всем Советском Союзе, фиксировала 128 национальностей, то перепись 2002 г. в Российской Федерации расширила список до 168. Высказывается мнение, что факт увеличения числа национальных и этнических групп свиде­тельствует о росте в современной России свободы и демократии. На самом деле связи между числом этнических групп, с одной стороны, и свободой, демократией, с другой, нет. Вопрос не в том, как определяет себя население, а в том, как эти ответы считают, как информация обобщается и системати­зируется.

При переписи национальная принадлежность фиксировалась переписчи­ками строго со слов опрашиваемых. В переписных листах было получено более восьмисот различных вариантов ответов на вопрос о национальной принадлежности, написание которых часто отличалось друг от друга только из-за языкового диалекта и принятых местных самоназваний этнических групп (например, самоназвание русских в Сибири — челдоны, на севере — поморы и т. д.). Затем эти данные сводились в предварительно утвержденный список, состоящий из 168 национальностей, составленный на основе “Алфа­витного перечня национальностей и этнических наименований”, разработан­ного Институтом этнологии и антропологии РАН. Степень детализации подобного списка — вопрос конвенциональный. Детализация может быть большей или меньшей. Во многих странах самые малочисленные этнические группы не выделяются особой строкой, а включаются в строку “другие”. Поэтому о росте числа национальностей в “новой” России по сравнению с Советским Союзом — говорить некорректно.