Наш Современник, 2001 № 07 - [48]

мощная “защита” (конечно, глубоко взвешенная и гибкая) от глобализованной экономики. Нетрудно предвидеть, что эта постановка вопроса будет квалифицирована как “реакционная”, но и принятый рядом вполне “прогрессивных” стран Запада проект “евро” с очевидностью направлен против экономической глобализации.

Нельзя не сказать и о том, что введение евро явится актом очень существенного “вмешательства” государств в экономику. И если подобное происходит в гораздо более “благополучных” странах, чем Россия, у нас спасение экономики возможно только при самых решительных действиях государства.

Нередко приходится читать и слышать, что дореволюционная Россия, в отличие от СССР, так или иначе входила в мировой рынок, а между тем роль государства в ее экономике была не столь уж велика. Но это совершенно неосновательное сопоставление, обусловленное незнанием реального положения дел. В 1913 году сельское население России, составлявшее более 80%, а отчасти и городское, жило, по сути дела, в условиях натурального хозяйства — вне не только мирового, но и в огромной степени вне внутреннего рынка.

Так, в 1913 году та часть национального дохода, которая была использована на личное потребление населения, выразилась в сумме 71,7 млрд рублей, а торговый розничный товарооборот составил всего лишь 7,1 млрд рублей — то есть 90% потребляемого не проходило через рынок! (См.: Россия. 1913 год. — С-Пб, 1995, с. 36, 198). Совершенно иная картина 75 лет спустя, в 1988 году, незадолго до призывов к интеграции в мировую экономику. Личное потребление выразилось в сумме 393 млрд рублей, а розничный товарооборот составил 375,7 млрд рублей, то есть всего на 4,4% меньше (см.: Народное хозяйство СССР в 1988 г. — М, 1989, с. 17, 98).

Подводя итог, приходится сказать, что в силу геополитического и географического положения России (о некоторых “особенностях” которого шла речь выше) мы не имеем оснований ожидать позитивных последствий глобализации для нашей экономики. Иное дело — глобализация мировой политики, вовлекающая в одну общую “игру” все страны планеты.

У России, расположенной между Западом и Востоком и вобравшей в себя многое из бытия и духа и того и другого, есть, пожалуй, самые широкие возможности межгосударственных связей и взаимодействий, что и осуществлялось в завершающемся году достаточно интенсивно и без каких-либо “ограничений” (контакты на высшем уровне и с Великобританией, и с Индией, и с КНДР, и с США и т.д.). И уместно предположить, что “политическая” глобализация будет иметь для России позитивные последствия.

Л.Ларуш • Мы вползаем в глубочайший кризис во всей мировой истории (Наш современник N7 2001)

Линдон Ларуш:

 

МЫ ВПОЛЗАЕМ В ГЛУБОЧАЙШИЙ КРИЗИС ВО ВСЕЙ МИРОВОЙ ИСТОРИИ

 

К сожалению, имя Линдона Ларуша недостаточно известно в нашей стране. А между тем это крупнейший американский экономист, один из главных оппонентов Международного валютного фонда, видный политический и общественный деятель, отдавший лучшие годы жизни борьбе с мировой финансовой олигархией. Борьба эта была нелегкой: целых пять лет Ларушу пришлось провести в тюрьме по обвинению в политическом заговоре. Однако по всему миру поднялась столь яростная волна протеста, что Ларуша вынуждены были выпустить на свободу. Сейчас Ларушу 82 года, но он по-прежнему полон сил и энергии, пишет статьи, книги, дает интервью. В 2000 году он выдвигал свою кандидатуру на пост президента США и в ряде штатов даже обошел по количеству набранных голосов Альберта Гора.

Очень многое из того, что мы в России с таким трудом постигаем на горьком опыте, было гораздо раньше осмыслено Ларушем и сотрудниками основанного Ларушем Шиллеровского института, филиал которого создан и в нашей стране. Сейчас, когда в России явно взят курс на ускоренное встраивание в “мировое сообщество”, нам особенно полезно прислушаться к мнению Ларуша о глобализации. Чтобы понимать, куда нас зазывают. Наш корреспондент Т. Шишова побывала у Л. Ларуша и взяла у него интервью.

 

ТАТЬЯНА Шишова: Пожалуйста, расскажите о Вашей борьбе с Международным валютным фондом и Всемирным банком. Ведь Вы начали ее еще тогда, когда почти никто из наших граждан понятия не имел об этих организациях.

Линдон Ларуш: Впервые я почувствовал, что не согласен с политикой МВФ и Всемирного банка, в 1945 году, когда служил в армии. Дело происходило в Индии и Бирме. Конечно, будучи простым солдатом, я тогда многого не понимал, но интуитивно чувствовал, в каком направлении должны идти политические процессы. Как я узнал потом, это было очень близко по духу воззрениям тогдашнего американского президента Франклина Рузвельта. После войны Рузвельт намеревался, пользуясь возросшей мощью США, покончить с португальским, голландским, английским и французским колониализмом и заставить развитые страны уважать права развивающихся стран. Он был сторонником международного экономического сотрудничества, направленного на развитие всех стран, а не только некоторых индустриальных держав. Однако затем политический климат Америки изменился в худшую сторону. Это стала другая, уже не рузвельтовская страна, которая исповедовала взгляды, казавшиеся мне омерзительными. Произошла ужасная вещь: Америка вступила в сговор с Англией... В сговор, который кардинально изменил мир, поставил его на грань уничтожения. “Толкачом” этого процесса был Черчилль.