Наш общий друг. Том 2 - [144]

Белла поймала на себе лукавый взгляд мистера Боффина, но он снова опустил глаза на свою широкую загорелую руку.

— Нодди тебя с первого взгляда произвел в свои любимицы, — сказала миссис Боффин, покачивая головой. — Да, да! И если бы я была ревнивая, не знаю, что бы я с тобой сделала. Но так как за мной этого не водится… Да что там толковать, душенька! Ты и моя любимица! — со смехом перебила она самое себя и бросилась обнимать Беллу. — Однако лошадки уже заворачивают за угол. Ну, вот, — мой Нодди зашелся со смеху до колотья в боках и говорит: «Ну, Джон, теперь вас так будут унижать и преследовать, что только держись. Бывают на свете строгие хозяева, но такого, каким я буду, еще никто не видывал!» С того самого дня все и началось, да как началось! — захлебываясь от восторга, воскликнула миссис Боффин. — Господи помилуй! Чего он только не вытворял, мой Нодди!

Вид у Беллы был испуганный, но, несмотря на это, она не могла удержаться от смеха.

— Душенька моя, — продолжала миссис Боффин. — Если бы ты только видела его в те дни! Как он хохотал сам над собой по вечерам! И что он говорил! «Сегодня, говорит, я рычал весь день, точно медведь». Потом обхватит себя руками и жмет изо всех сил, вспоминая, каким зверем он прикидывался. И не пройдет вечера, чтобы я от него не услышала: «День ото дня все лучше и лучше, старушка! Что мы тогда про нее говорили? Чистое золото еще покажет себя. Из всех наших дел это самое благое.

А завтра, говорит, я буду еще злее, еще противнее». И, бывало, до того дохохочется, что мы с Джоном хлопаем его по спине и даем воды, чтобы не задохнулся.

Мистер Боффин слушал все, что о нем рассказывают, молча, не сводя глаз со своей большой руки, и только поводил плечами от удовольствия.

— И вот, красавица моя, — продолжала миссис Боффин, — настал день вашей свадьбы, и твой муженек спрятал нас в церкви за орган, потому что ему вдруг не захотелось, чтобы мы тебе все открыли, как сначала у нас с ним было задумано. «Нет, говорит, она такая бескорыстная, так всем довольна, что, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим немножко». Так все у нас и шло — повременим да повременим. Потом стали вы ждать ребенка, а он опять за свое: «В доме у меня такая хозяюшка — живая, веселая, что, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим еще немножко». Родилась у вас дочка… «Нет, говорит, она стала еще лучше, вы еще не знали ее такой, по-моему, рано мне становиться богачом. Давайте повременим немножко». И под конец я не выдержала и заявляю ему: «Ну, Джон, если вы не назначите дня и часа, когда она войдет в свой собственный дом, а мы из него уберемся, тогда я стану доносчицей». На это он мне отвечает, что ему хочется восторжествовать так, как мы и не предполагали, и показать свою жену лучшей, чем она кажется даже мне и Нодди. «Меня будут подозревать в убийстве самого себя, говорит, и вы убедитесь в ее безграничном доверии ко мне». Мы с Нодди согласились на это, и видишь, голубушка, Джон оказался прав, и ты вернулась к нам, и лошадки прискакали, вот и дворец, и нашей сказке конец. И да благословит господь и тебя, моя красавица, и всех нас!

Горка, сложенная из рук, распалась, и Белла с миссис Боффин заключили друг друга в объятия, повергнув в опасность Неутомимую дочку, которая с широко открытыми глазами лежала у Беллы на коленях.

— Но разве на этом сказка кончается? — задумчиво проговорила Белла. — Разве больше нечего добавить?

— А что тут добавлять, голубушка? — весело улыбаясь, спросила миссис Боффин.

— Вы все-все рассказали? — не унималась Белла.

— Да как будто все, — лукаво проговорила миссис Воффин.

— Джон, милый, — обратилась Белла к мужу. — Пожалуйста, подержи дочку, ты ведь у нас самая заправская нянюшка. — Передав ему с этими словами Неутомимую, Белла пристально посмотрела на мистера Боффина, который сидел теперь за столом и, подперев голову рукой, смотрел куда-то в сторону, опустилась на колени рядом с его стулом и, положив руку ему на плечо, сказала: — Пожалуйста, простите меня за то слово, которое я по ошибке повторила несколько раз, прежде чем расстаться с вами. Вы лучше (а не хуже) Хопкинса, лучше (а не хуже) Дансера, лучше (а не хуже) Блэкберри Джокса, лучше (а не хуже) всех их, вместе взятых. Пожалуйста, слушайте дальше! — с ликующим, звонким смехом воскликнула она, стараясь повернуть к себе его расплывшуюся в улыбке физиономию. — Пожалуйста, выслушайте меня, я еще кое до чего додумалась. Никто больше не станет называть вас скрягой с каменным сердцем, потому что вы никогда им не были!

Тут миссис Боффин прямо-таки взвизгнула от восторга, затопала ногами и захлопала в ладоши, раскачиваясь всем телом взад и вперед, точно слабоумное детище какого-нибудь китайского мандарина.

— Теперь мне все понятно, сэр! — воскликнула Белла. — Я никому не позволю досказывать сказку и сама придумаю конец, если вы пожелаете меня слушать!

— Неужели придумаешь, голубушка? — спросил мистер Боффин. — Ну что ж, досказывай!

— И доскажу! — крикнула Белла, обеими руками ухватив его за лацканы. — Лишь только вам стало ясно, что вашим покровительством пользуется алчная девчонка, вы решили показать ей, как могут испортить и как портят человека деньги, когда их ценишь превыше всего и обращаешь себе же во вред. Не заботясь о том, что она скажет о вас (да об этом и заботиться не стоило), вы показали ей — показали на себе, самые отвратительные стороны богатства. «У этой пустышки, — говорили вы, — душонка мелкая-премелкая, сама она и за сто лет в этом не разберется, но такой разительный пример даже ей откроет глаза, даже ее заставит призадуматься». Вот что вы говорили, сэр! Правда?