Наш Декамерон - [36]

Потом мы гуляли по аллеям сада. Коба шел чуть впереди, тихонечко напевая свою любимую "Сулико". А я за ним.

- "И могилу милой искал, но ее найти нелегко… Долго я томился и страдал…" - тихо напевал Коба.

Я уже готовился вступить в песню и тихонечко подпевать - Коба это очень любил.

- "Долго я томился и страдал…" - Коба вдруг на миг прервал фразу песни. Только на миг. И в тишине я явственно услышал его слова… даже не слова, а бормотание:

- Бедный… бедный… бедный Серго…

Я облился потом. А он продолжал петь, заканчивая куплет:

- "Ты ли здесь, моя Сулико?" Ти-ра-ри-ра-ра-ра-ра-ра, - продолжал задумчиво напевать Коба без слов, - ти-ра-ри-ра-ра-ра… - И опять послышалось его бормотание: - Бедный… бедный Ладо…

И опять он запел все сначала:

- "Я могилу милой искал…"

Он остановился, и вновь бормотание:

- Бедный… Бедный…

Да, он бормотал имена наших товарищей, наших прекрасных друзей, наших великих друзей - всех, кого он погубил. Долго он пел "Сулико". По многу раз пришлось ему повторять одни и те же куплеты, чтобы назвать их всех. Потому что он убил больше, чем любая чума.

А я все шел за ним, ошалев от ужаса.

- "Долго я томился и страдал, где же ты, моя Сулико?" - пел Коба. - Бедный… бедный Серго…

И вдруг он обернулся ко мне:

- Нету, нету Серго! Нету нашего Серго!

В его глазах стояли слезы - клянусь, слезы! Я не выдержал, я тоже заплакал и бросился ему на грудь.

Мгновенно лицо его вспыхнуло яростью. Толстый страшный нос и пылающие глаза приблизились вплотную к моему лицу. И он заорал, отталкивая меня:

- Нету Серго! Нету Ладо! Никого вас нету! Все вы хотели убить Кобу! Не удалось! Не вышло, б… дети! Он сам вас убил!

И он ринулся по аллее, ударив сапогом в зад не успевшего вовремя отскочить в кусты охранника.

И опять я не спал ночь. И наступил трусливый рассвет. И следующую ночь я не спал. Я ждал.

Но ничего не случилось. Ни в ту ночь, ни в последующие стыдные мои ночи. Просто больше я его никогда не видел. Друг Коба перестал звать к себе своего старого друга Фудзи. И все.

Но до Страшного суда я не забуду, как он шагал по аллее, пел нашу песню и бормотал наши имена. И как он плакал. Грузины умеют любить своих друзей… несмотря ни на что!

"Легче перенести смерть брата, чем смерть друга". Такая у нас пословица.

- Опять патетика! - заорал Лысый и Отвратительный. - Не забывайте, у нас "Де-Декамерон"… Требую непристойного, но, конечно, нашего непристойного… то есть пристойного непристойного… Может ли, к примеру, кто-нибудь пристойно рассказать… о современном Дон Жуане? Ах, как покойник любил Дон Жуана… Однажды, пьяный, он мне говорил…

- Я могу! - решительно прервал Лысого женский голос. - Итак, жил-был Дон Жуан… Все приготовились слушать.

О ТОМ, КАК ЛЮБОВЬ УБИЛА ДОН ЖУАНА

Этот Дон Жуан был студент… Было ему девятнадцать лет, он учился в Москве, во Втором медицинском, а родом был из веселого города Одессы - думаю, этим многое сказано. Короче, стоило ему увидеть даму: юную, зрелую, совсем юную, совсем зрелую - и в сердце его немедленно вспыхивал пожар. Это прекрасно - жить в состоянии вечной страсти, но несколько неудобно, ибо яростный Амур добивал его в самых неподходящих местах. Однажды из окна троллейбуса он заметил высокую девушку в короткой юбке. И хотя лица девушки он так и не увидел, но двигающиеся женские ноги заставили его криком остановить троллейбус. Что делать, наш студент влюблялся не просто в девушек, о нет! Как и подобает истинному Дон Жуану, его приводили в экстаз даже отдельные части женского тела. Перечисляю важнейшие из них в алфавитном порядке: 1) грудь; 2) ноги; 3) таз. Не скрою, что остальные части тела, как-то: спина, щиколотка, плечо - тоже волновали его. И еще как волновали! Например, однажды Амур подстерег нашего героя на институтском вечере, где он влюбился в обнаженные полные плечи. Перепуганная его страстью полноплечая нимфа попросту от него убежала. Но он начал свое сафари. Кончилось тем, что она скрылась в женском туалете. Что сделал Дон Жуан? Вошел за ней следом в туалет, распугав с воплем выбежавших девиц, и запер за собой дверь! Естественно, через некоторое время у туалета выросла очередь жаждущих осуществить законное свое право (удары в дверь, крики!). Целых полчаса он держался в осажденном туалете, как три мушкетера в осажденной Ла-Рошели…

А теперь собственно история.

Однажды наш студент, бродя институтскими коридорами, столкнулся с Нею. В этот раз страсть явилась к нему в виде могучих ног студентки выпускного курса из города Вологды: это были ливанские кедры с округлыми солнцами-коленями, увенчанные остальным телом. Когда прекрасноколенная вологдчанка уселась на подоконник с книгой и ее полные колени за-маячили перед глазами нашего несчастного студента, - он был окончательно повержен! Он знал, как трудна любовь с периферийной студенткой. Но он бросился в пожар. Неделя прошла в тщетных ухаживаниях. В глубине души он надеялся, что привыкнет наконец к этим удивительным ногам, что страсть его поутихнет, но! Но когда они (эти ноги) шли по коридору, - клянусь, они фосфоресцировали! Что творилось тогда с не-счастным: его глаза блуждали, рот был полуоткрыт, лицо сведено нежной судорогой! Короче - страсть! Страсть, которой так страшатся периферийные девушки!