Нас там нет - [9]

И так она печально пела, так нежно, что хотелось спать. Сон всегда помогает, когда грустно. И можно было даже не смотреть, а просто слушать. Это мне больше нравится, чем опера-балет, а то не знаешь что делать, куда смотреть, к чему прислушиваться, мелькают все, шумят, спорят, прыгают… А буфеты везде одинаковые, с пирожными, лимонадом, чаем и даже колбасой, если кто совсем голодный.

В общем, всё, лучше в филурмонию ходить, если все равно необходимо культурно проводить время.

* * *

Как, однако, страшно в драматическом театре. Там, как в жизни, все прямо и бесповоротно.

И нет бы смягчить пением, там, или иносказанием путем балета, нет! Там прямо тебе говорят в лицо, а ты сиди и понимай.

И это как бы не они даже — сами люди со своими мыслями, которые они в троллейбусе говорят, или на улице, или даже по телефону кому-то одному, или в семье. Нет, они это тебе среди других выкрикивают, как директор на линейке или в тюрьме, чтобы все поняли одинаково.

Взрослые дядьки переодеваются пионерами, чтобы стать «ближе к аудитории» и «достучаться до сердца каждого юного зрителя».

И вот такой волосатый пионер на сцене строго говорит другому пионеру: «Грызть ногти нехорошо». Или сейчас убежит за сцену и жизнь за родину отдаст. А за сценой уже призывно громыхают войной. Так хочется сказать ему — не убегай, там нехорошо! Нет, убежал, провалился под пол и руки так раскинул, как будто не хотел ее, жизнь, отдавать, но раз обещал, то все.

И что вы думаете публика? Захлопала ему! Нет бы зарыдать, нет! Деньги заплатили, в буфете пирожных с лимонадом наелись, что ж теперь рыдать. Они же понимают, что он понарошку жизнь за родину отдал! Сейчас умоется и тоже пойдет пирожные есть или рюмочку выпьет. Водки, например. У нас много знакомых актеров было, они так любили — рюмочку выпить и крякнуть после. Или, если они женщины, лицом передернуть, как будто лекарство пили. А потом залиться жемчужным смехом.

Не, не надо мне такой театр. Ну когда все там короли-королевны или Буратины, тут легче. Это я понимаю, я, когда сама королевна бываю, так себя и веду — надменно и возвышенно.

Но пионеры! Обычные пионеры, но с волосатыми ногами. Плохо бритые с синими щеками. Или женские пионерки с сиськами. С моралью среди хороших и недостатками среди плохих.

Тимур и его команда. О, видели бы вы эту команду! Вчера они разбойники были у Шиллера. Всей командой, и стихами говорили. И одеты были хорошо. А сейчас запинаются про воровство в садах. Стоят в сатиновых трусах, как на физкультуре.

А я еще на взрослом спектакле была. Там взаправду целовались, как в кино. Шекспир у них главный источник такого — чтоб сначала целоваться, а потом кинжалом или ядом. И все.

А еще с дедушкой в узбекский театр ходили. Там тоже про любовь, но среди старинных узбеков. Среди них целоваться нельзя. Они словами любили, через соловьев, луну, ветерок ночной. Это я понимаю, это даже детям не стыдно смотреть. И одеты были красиво.

Сколько разного искусства в жизни, чтобы от жизни оторвать на время. Иной раз так оторвут, что бежишь назад в свою жизнь, в знакомый двор с облегчением: все на месте, никого не убили, кинжалом там, или из ружья.

А иногда так впечатлением проймут, что и назад не хочется. Так бы и плыл, убаюкивался чужими чувствами, последним касанием руки, музыкой, там.

Но занавес шелестит, а ты остаешься один, как обкраденный. Вот у них было, а у тебя нет, сейчас на троллейбусе домой, кефир с хлебом и спать.

Для культурного времяпрепровождения имеются Нестрашные Тихие Места. Они называются художественные музеи и галереи искусства. Вы только не путайте с историческими музеями — туда напихают всякого бедного, обездоленного, типа рваных штанов и рубах с помойки, ружье рядом поставят и страшные «проклымации» на мятой бумаге. А ты ходи, смотри и учись правильно расставлять жизненные идеалы — отдавать жизнь за рваные штаны против кружевов и шляп путем ружьев, криков и толпы. Это называется революция.

И с фотографий смотрят в глаза: ну что, готов? Уходишь оттуда смущенный, как будто вор ихнего несостоявшегося счастья. Ну пообещаю я в порыве не красть варенья из запасов, все равно же потом буду. И вот останутся они неотомщенные и умершие уже, а мне новое платье сошьют и пирожное дадут. Не, такие музеи можно посещать только насильно вместо уроков.

А вот художественные — это приятно. Там прохладно и нелюдно. Там красивые люди среди садов и ваз грустят, или даже если трудятся, то с радостью, с улыбкой. У нас на экскаваторном заводе работают угрюмые пьяницы, там надо такие картины вешать, чтобы они знали, как себя вести и на кого равняться, как можно радоваться своему созиданию.

Или вот на больших картинах полярники и звероловы смотрят вдаль с уверенностью, что сейчас все лисы прибегут на мех сдаваться! И природа уже почти покорена вся.

Ну старинные нищие там тоже на картинах есть, как в историческом. Но мимо страшного можно пробежать, это не в театре, когда деться некуда, сидишь зажатый культурными людьми со всех сторон.

Ходишь себе, гуляешь, главное — не разговаривать громко и не хрюкать, если голых увидишь. А они там часто попадаются. Там стоит задержаться и порассматривать, где у них что, ну то самое, которое каждый день не видишь у других, а у себя неинтересно, потому что невзрослое.