Нас не разлучить - [40]

Даниэл никогда не испытывал к ней ничего, кроме страсти, и поэтому его объятия не могли быть настоящим убежищем для нее. Такое можно испытать только когда знаешь, что ты любима.

Но все же, как она ни пыталась убедить себя, что ненавидит Даниэла, его приезд в Гринфорд и попытки восстановить с ней отношения доказывали лишь обратное. Она не смогла бы испытывать таких сильных чувств, если бы ненавидела его. И сцена с фотографией Люси, та боль, которая пронзила ее в тот момент, лишний раз заставила ее посмотреть правде в глаза.

Она любит Даниэла. Она всегда любила его и будет любить. И с этим она ничего поделать не может.

Когда машина подкатила к дому ее родителей, она внезапно почувствовала, что хочет задать ему вопрос, срочный, неотложный.

— Можно задать тебе вопрос?

— Задавай.

— Когда я сказала тебе, что беременна, ты… ты хотел, чтобы я родила тебе ребенка?

Даниэл глубоко вздохнул, запустил пальцы в волосы и крепко сжал голову.

— Если честно, нет, — наконец проговорил он, уставившись в темноту за лобовым стеклом машины. — Я тогда не был готов взять на себя ответственность отца.

Или какие-либо другие ответственности, мрачно подумала Памела. Может, он и вернулся к ней в тот первый раз, когда Джеффри вмешался, но он ни разу не сказал, что хотел жениться на ней, что любил ее. Он просто собирался обсудить то, что он назвал «возможностями», но после первой неудачной попытки больше не пришел.

Теперь наконец она получила ответ на вопрос, который так долго мучил ее. Она долго пыталась представить себе, что было бы, если бы Джеффри ничего не знал и не вмешался тогда. Но теперь все было ясно.

Ничего бы не изменилось. Даниэл никогда бы не сделал ей предложение. Он слишком дорожил своей свободой и карьерой. Он мог предложить ей разве что финансовую поддержку и попросить разрешения иногда видеться с ребенком.

Но она в любом случае должна была потерять этого ребенка. Врачи сказали, что выкидыш произошел не в результате нервного стресса и не потому, что она промокла под дождем. Это произошло естественно, и никто не мог предотвратить этого. Как бы там ни было, а Даниэл все равно ушел бы от нее. Он ушел бы точно так же, не оглядываясь, испытывая чувство освобождения, радуясь, что сохранил свою свободу, и гордясь тем, что ничто не препятствует его амбициям.

А она осталась бы одна, страдая от любви к нему и зная, что он никогда не вернется к ней.

— Памела… — Даниэл неожиданно повернулся к ней и накрыл своей рукой ее ладони, лежащие на коленях. — Я очень сожалею о том, что случилось с тобой и с ребенком.

Это уже слишком. Только что он сам заявил, что никогда не хотел этого ребенка, а теперь говорит, что сожалеет.

— Ты лицемер! Чудовищный лжец! Мне теперь не нужны твои сожаления! Четыре года назад, когда я была намного глупее и доверчивее, я, может быть, и выслушала бы их. Но не теперь!

— Памела…

— Ни слова больше!

Она судорожно пыталась расстегнуть пояс безопасности, но ее руки так тряслись, что застежка никак не поддавалась.

— Выпусти меня отсюда!

Даниэл спокойно наклонился и быстро расстегнул пояс. Но как только она распахнула дверь машины, он резко протянул руку и схватил ее за запястье.

— Один последний вопрос, — процедил он. — Эта воскресная свадьба все еще состоится?

Проклятие! Она совсем забыла о свадьбе!

— Конечно! В два часа, в церкви! А ты думал, что что-то могло измениться?

Даниэл отпустил ее руку, и она стала выбираться из машины.

— И еще кое-что я хочу сказать тебе, — бросил он ей вслед. — Не швыряй обвинений в лицемерии, пока не убедишься, что твоя собственная совесть чиста. Я только хочу сказать: будь честной. Может, у нас с тобой до настоящей близости сегодня и не дошло — я имею в виду физически. Но в уме и сердце ты была неверна Эрику!

9

Сколько раз за последние несколько недель она была в отеле «Редженси»? Не меньше двенадцати.

Памела остановилась в центре фойе, глубоко вдохнула и направилась к лифту. Мысль о том, что ей предстоит сейчас пережить, заставляла ее сердце то замирать от страха, то бешено колотиться.

Даниэл все еще был в отеле, хотя за последние двое суток его никто не видел. Так, по крайней мере, сказали ей в приемной.

Было восемь часов вечера, суббота. И если девушку из приемной слегка удивило желание Памелы в такой час сделать последнюю проверку перед завтрашним торжеством, то она, конечно же, промолчала. В конце концов, никто не хотел рисковать: в самом престижном отеле города завтра состоится самая пышная свадьба за многие годы. Проколы в организации просто немыслимы.

Даниэл наверняка услышал, что лифт приближается к его этажу, потому что едва Памела успела выпрямить плечи, сделать глубокий вдох и легонько постучать, как дверь перед ней широко распахнулась.

— Похоже, воскресная невеста пожаловала.

В глубоком голосе Даниэла слышалась дьявольская насмешливость. Он стоял в проеме двери, прислонясь к косяку, засунув руки в карманы джинсов. Черная помятая рубашка была нараспашку.

Его волосы были нечесаны, и он явно пару дней не брился. Сапфировые глаза казались поблекшими, мутными и мелкими.

— Ты что, запил? — спросила Памела подозрительно.