Нарвское шоссе - [67]
Так я себя успокаивал, но внутри все кипело адреналином, так что не знаю, как смог бы выдержать, если б продлилось все это до вечера. Но явился посланец от батальонного комиссара и стал ходить по поляне, собирая народ. Собралось так с десяток человек, в том числе и я. Посланец – молодой, но шустрый боец, нас пересчитал, потом проверил пофамильно. Оказалось, что одного нет. Он поставил птичку в списке против пропажи и заявил, что по приказу командования мы откомандируемся из батальона в распоряжение другой части Красной армии. Поэтому строимся в колонну по два и идем за ним. Тут кто-то из-за моей спины ехидно засмеялся. И правда – он бы еще «Строевым шагом!» скомандовал! Поэтому мы двинули за ним организованной толпой, а не колонной. Тут я с запозданием подумал, что зараза анархизма начинает действовать и на меня. И долго ли я в этом батальоне был…
Мы прошли километра полтора через лес и вышли на проселочную дорогу, к приметному камню возле обочины. Он напоминал (при некоторой фантазии) бегемота. Возле этого «бегемота» мы и ожидали машины. Посрамленный посланец уже не давал распоряжения, а просто сам сел и сказал, что надо ждать. Что не преминули сделать все остальные. Мы так сидели довольно долго, пока не вышел казус – низко над дорогой (словно по верхушкам окрестных сосен) с ревом прошел немецкий двухмоторный самолет и скрылся. Он нас не обстреливал и не бомбил (может, даже и не заметил), но все попрятались в придорожные кусты и оттуда не вылезали до прибытия машины. Такие грузовички я встречал на картинках, да и на выставках ретро-автомобилей, где раза два бывал, их тоже видел. Только вроде его называли «ГАЗом», как «Волгу», а тут на капоте были буквы «НАЗ»[27]. Ну да ладно. Грузовичок притормозил. Наш посланец подошел к кабине, переговорил с шофером, отдал ему лист бумаги с фамилиями, нам же сказал, чтоб грузились в кузов.
Вылезший шофер зычно добавил, чтоб не курили в кузове – там в ящиках запалы, можем взорваться к едреной фене. Мы погрузились и поехали. Как всегда, нашелся истинно русский человек, которому все запреты пофигу. Только тронулись, так он и потянул махру из кармана. Ну, тут на него все дружно зарычали, что если ему жизнь своя – копейка, то остальным она дороже. Пофигист после этих слов, подкрепленных демонстрацией кулака соседом, спрятал все обратно в карман. Я поискал глазами – и правда, есть штуки четыре небольших ящичка на дне кузова. Запалы это или нет – кто знает, но лучше не испытывать судьбу. Я пристроился к кабине спиной и закрыл глаза. Народ мирно беседовал про то, дадут ли пожрать на новом месте, а если дадут, то когда – сразу или после. Потом они обсуждали – будут ли эвакуировать типографию, в которой они работали до призыва, или нет. Под разговор об этом я незаметно для себя задремал.
Проснулся от того, что кто-то стучит мне в подошву ботинка.
– А-а-а… что?
– Кончай ночевать, вставай пришел!
Ну, эта хохмочка и до моего времени дожила. Подобрался, схватил вещмешок и выскочил из кузова. Народ уже в шеренгу выстроился перед лейтенантом. И я к шеренге пристроился и принял стойку «смирно». Лейтенант зыркнул недовольно на меня зелеными глазами, но вслух ругать не стал. Повернулся и прошел на другой фланг строя. А нас больше, чем со мной приехало. Видимо, еще с кем-то соединили.
– Товарищи красноармейцы и младшие командиры! Вы будете служить в одной из старейших дивизий Красной армии! Одиннадцатая стрелковая дивизия сформирована в тысяча девятьсот восемнадцатом году. И била всех врагов Советской власти, начиная от белоказаков и кончая белофиннами. Служить в ее рядах – не только честь для вас, но и испытание: достойны ли вы славы своих отцов и дедов, прославивших дивизию в боях Гражданской войны.
Неплохо завернул речь. Лейтенант еще немного рассказал, что дивизия раньше называлась Петроградской и Ленинградской и дислоцировалась неподалеку, в Кингисеппе.
– Слушай мою команду: на первый-второй рассчитайсь!
Я оказался первым.
– После команды «Разойдись!» первые номера отходят на тот край поляны к старшине Белоножко. Вторые – на этот край, к младшему лейтенанту Неймарку! Вольно! Разойдись!
На нужном краю нас собралось десятка полтора человек. Старшина ожидал возле окрашенной в зеленый цвет повозки. На вид ему было лет за сорок, рост метр шестьдесят, но крепенький. Оглядел нас внимательным взглядом, поздоровался, достал из командирской сумки на боку листок бумаги и переписал. Потом перекличку сделал. Да, действительно шестнадцать получилось.
– Ну что, сынки, в колонну по два стройся! И по моей команде за повозкой маршируй! Галеев! Ты скоро там, горе мое лютое?
– Щас, щас!
