Народные заблуждения и научная правда об алкоголе - [51]

Еще больше сократилось число алкогольных заболеваний. Так, например, душевно — больных от алкоголя стало поступать в психиатрические больницы на 2/3 меньше, чем до запрета.

Однако, радостные результаты трезвости особенно резко сказались в Северной Америке лишь в первые годы отрезвления.

Потом всякими путями, постепенно, все больше и больше, стал просачиваться туда контрабандный спирт. Этот спирт доставляют теперь и из Мексики и из Канады чрез сухопутную границу, везут и из Европы на океанских пароходах. Там также распространено теперь и тайное винокурение. Недавно в скобяных лавках там открыто продавались самогонные аппараты.

В трезвое бытие американского народа врывается контрабандное, суррогатное и самогонное пьянство, отнимая у народа те блага, которые дает запретительная система.

В газете «Известия ЦИК и ВЦИК» (№ 24–1925 г.) было напечатано по этому поводу сообщение из Соединенных Штатов, которое мы приводим здесь полностью:

«Пять лет тому назад Соединенные Штаты по закону сделались «сухими», т. — е. в них прекращена была продажа напитков, содержащих больше полупроцента алкоголя. Закон провести было нетрудно, осуществить его оказывается невозможным. Несмотря на тюрьму и штраф, население пьет почти открыто. Развилась целая большая отрасль торговли: контрабандный импорт спиртных напитков. Вдоль всего Атлантического побережья за трехмильной береговой полосой стоят флотилии контрабандных судов. Через мексиканскую и канадскую границы вагонами и целыми поездами вливаются в Соед. Штаты вино и водка. Самогон тоже не дремлет. В ресторанах и кафе за порядочную мзду можно получить какой угодно напиток. Питье сделалось чем‑то в роде спорта. Полиция делает нападения на алкогольные флотилии, организует чуть ли не морские сражения с нарушителями закона, конфискует целые винные склады, нападает на рестораны и арестовывает всех, у кого оказалось вино. Публика все это наблюдает, — и тем более острым становится удовольствие от напитков. К опьянению алкоголем прибавляется сладость запрещенного плода. Пьют все. Плоская фляга, умещающаяся в заднем кармане брюк, сделалась необходимой принадлежностью американца. Под праздники город залит вином. Пьют и женщины.

Естественно, что закон служит источником обогащения для чиновников всех рангов. Раскрываются целые панамы. Недавно было обнаружено, что вся администрация одного из округов приатлантического штата Нью — Джэрси находилась на содержании у алкогольного треста. Целые отделы полиции процветают за счет алкоголя.

Бедняку и здесь, как везде, достаются отбросы. За стакан вонючей водки ему приходится платить относительно в десять раз больше, чем богач платит за настоящие французские ликеры. А то бывает, что ему втихомолку всучат древесный спирт — яд. После каждого праздника газеты сообщают: столько‑то умерло, столько‑то ослепло от скверной водки.

В настоящее время в Нью — Йорке даже открыт музей «сухой контрабанды», где выставлены вещи, которые были отобраны у лиц, занимающихся тайным ввозом спирта. Среди этих вещей особенно обращают на себя внимание цинковые гробы. Оказывается, что в них имеются двойные стенки, в промежуток между которыми вливался и таким образом перевозился контрабандный спирт. Покойники брались в эти гробы напрокат.

Все это — и контрабандный спирт и тайное винокурение — в Североамериканских Соединенных Штатах находит себе место потому, что там имеется постоянный спрос на спиртные напитки, там имеется потребность в опьянении.

В Финляндию также везут контрабандный спирт. Существует там и тайное винокурение. Например, в 1920 году там было осуждено за самогон 1500 человек.

Познакомимся теперь с результатами нашего русского опыта. Запрет на спиртные напитки, введенный у нас в начале войны, держался строго: ни водки, ни вина, ни пива нигде в официальной продаже нельзя было найти. Прошло 1,5–2 года после введения запрета, и можно было подвести итоги трезвости.

Все тогда единодушно отмечали, что трезвый народ стал жить лучше и богаче.

Библиотеки, читальни и театры стали заполняться новыми, еще невиданными здесь посетителями.

Количество вытрезвлявшихся в полицейских участках пало до 50–60 человек в месяц.

В амбулатории для алкоголиков новые больные — алкоголики стали поступать в месяц единицами, вместо сотни и больше прежних, так что пришлось скоро совсем закрыть эти амбулатории.

В годы общенародного пьянства в психиатрические больницы России поступало громадное число душевнобольных алкоголиков. Так, в 1912 г. их поступило 9130, в 1913 г. — 10 210, в 1914 г. — 6357 (убавилось в связи с запрещением в июле 1914 г. продажи водки, а потом и всех других спиртных напитков); в 1915 г. душевнобольных алкоголиков поступило в больницы всего 911, что составляло только 2 % по отношению ко всему составу душевнобольных в больницах, вместо прежних 20 %. В 1916 г. поступлений душевнобольных алкоголиков в больницы России почти не было.

Случаи самоубийств стали гораздо реже. Так, самоубийства в Петрограде по полугодиям 1914 г. распределяются следующий образом:

1–е полугодие	385
2–е	174

Это сокращение числа самоубийств больше, чем вдвое, должно стоять в связи с наступившей тогда принудительной трезвостью (конечно, это сокращение самоубийств должно отчасти стоять в связи и с другой причиной, а именно: многие, так сказать, обреченные на самоубийство нашли выход в войне, которая тогда началась).