Народные русские легенды А. Н. Афанасьева - [64]

История народной легенды находится в необходимой связи с легендой литературной. Средние века были классическим временем легенды, в течение их она получила свое полное развитие. В свежих народах Европы христианство нашло сильный отзыв; личности и события священной истории заняли место языческой мифологии, хотя наивная бессознательность тогдашних людей нередко мешала язычество с христианским и даже повторяла ту же языческую старину под новыми формами. Особенная плодовитость легенды относится именно к тому времени, когда новое учение начало совершенно господствовать над умами и событие, в котором всего ярче вышло наружу религиозное увлечение, подействовало в то же время всей силой на распространение легенды. Крестовые походы были чрезвычайно важным фактом в истории западноевропейской легенды. Еще гораздо раньше этого воинственного движения в Азию Палестина была целью множества благочестивых странствований; пилигримы со всей Европы отправлялись туда, пренебрегая трудностями опасного путешествия, и возвращаясь на родину, приносили целую массу рассказов о том, что они видели и слышали. Здесь переходили в Европу старые палестинские предания, отрывки византийских сказаний, поверья о чудесах дальних земель, но в особенности те истории, которые связаны были с предметом странствования: легенды подробно и разнообразно рассказывали о жизни Спасителя, о подвигах святых и мучеников. Подобное было и в древней России: странники ко святым местам упоминаются у нас уже в XI столетии, игумен Даниил видел в Иерусалиме и других русских богомольцев из Киева и из Новгорода; с другой стороны, и у нас упоминаются странники из Палестины, как например, в житии Феодосия, — странники, может быть, уходившие тогда от преследований, которые терпело христианское население Палестины. Мы имеем положительные исторические известия о том, что наши странники именно заносили с собой из путешествий то или другое сказанье, которое они или переводили с чужих языков, или же записывали сами на память. В наших былинах сохранилось очень любопытное описание пилигримских путешествий в одной песни Кирши Данилова, которая сама носит полный характер легенды. Вот как отправлялись в путь старинные «калики перехожие»:

А из пыстыни было Ефимьевы,

Из монастыря из Боголюбова,

Начали калики наряжаться

Ко святому граду Иерусалиму,

Сорок калик их со каликою,

Становились во единой круг,

Они думали думушку единую,

А едину думушку крепкую,

Выбирали большаго атамана.

Молода Касьяна сына Михайловича.

А и молодой Касьян сын Михайлович

Кладет он заповедь великую

На всех тех дородных молодцев:

«А идтить нам, братцы, дорога неближняя,

Идти будет ко городу Иерусалиму,

Святой святыне помолитися,

Господню гробу приложитися,

Во Ердань-реке искупатися,

Нетленной ризой утеретися;

Идти селами и деревнями,

Городами теми с пригородками, —

А в том-то ведь заповедь положена:

Кто украдет, или кто солжет…

Атаман про то дело проведает,

Едина оставить во чистом поле,

И вкопать по плеча во сыру землю».

И в том-то ведь заповедь подписана,

Белыя рученки изприложены…

Пошли калики во Иерусалим град.

И идут неделю уже споряду,

Идут уже время немалое,

Подходят уже они под Киев град,

Сверх тое реки Череги

На его потешных на островах,

У великаго князя Владимира.

А и вышли они из раменья,

Встречу им-то Владимир князь…

Завидели его калики тут перехожие,

Становилися во единой круг,

Клюки, посохи в землю потыкали

А и сумочки изповесили,

Скричат калики зычным голосом.

Дрогнет матушка сыра земля,

С дерев вершины попадали,

Под князем конь окорачился,

А богатыри с коней попадали…

Едва пробудится Владимир князь,

Рассмотрел удалых добрых молодцев,

Они-то ему поклонилися,

Великому князю Владимиру,

Прошают у него святую милостыню,

А и чем молодцам душу спасти.

Это были люди, через которых в особенности шла легенда. Наши нынешние пилигримы до сих пор собираются на богомолье толпами, артелями; они делят удачи и неудачи путешествия, в их кругу составляется и запоминается легенда и потом расходится с ними по целому краю. В песне Кирши Данилова артель богомольцев с атаманом становится уже похожа на казацкий круг богатырей, но можно думать, что основание целого рассказа и приведенного нами эпизода относится еще к глубокой старине. Калика перехожий есть лицо очень обыкновенное в нашей исторической былине, и одно это могло бы убедить в распространении русского паломничества, ежели бы мы не имели на это и положительных указаний, в которых также нет недостатка.

Сказания, разными путями пришедшие к нам, до такой степени обжились наконец в новой среде, что становились почти национальными произведениями, превращались из легенды в роман, как предание о Соломоне у немцев, и таким образом теряли даже свой первоначальный священный смысл. Литературная история «Римских Деяний», «Золотой легенды» и других подобных сборников представляет весьма занимательные факты в этом отношении. На западе легенда расходилась сначала на латинском языке, тогда общем языке церкви; в одно время с первыми попытками западных литератур легенда появилась и на народных языках, она излагалась в поэтической форме и перешла даже в народную поэзию и стала песней: на Рейне в XII столетии пелись сказания о святом Анно, в половине XIV века слепцы пели на улицах чудеса святого Николая.