Народные русские легенды А. Н. Афанасьева - [49]
(Записана в Саратовской губернии. Из собрания В. И. Даля).
28. Грех и покаяние
a. Жила-была старуха, у ней были один сын и одна дочь. Жили они в превеликой бедности. Вот раз как-то пошел сын в чистое поле посмотреть на озимые всходы; вышел и осмотрелся кругом: стоит недалеча высокая гора, а на той горе на самом верху клубится густой дым. «Что за диво такое! — думает он, — уж давно стоит эта гора, никогда не видал на ней и малаго дыма, а теперича, вишь, какой густой поднялся! Дай пойду, посмотрю на́ гору». Вот полез на гору, а она была крутая-крутая! — насилу взобрался на самой верх. Смотрит — а там стоит большой котел полон золота. «Это Господь клад послал на нашу бедность!» — подумал парень, подошел к котлу, нагнулся и только хотел горсть набрать — как послышался голос: «Не смей брать этих денег, а то худо будет!» Оглянулся он назад — никого не видно, и думает: «Верно мне почудилось!» Опять нагнулся и только хотел набрать горсть из котла — как послышались те же самыя слова. «Что такое? — говорит он сам себе, — никого нет, а голос слышу!» Думал-думал и решился в третий раз подойти к котлу. Опять нагнулся за золотом и опять раздался голос: «Тебе сказано — не смей трогать! а коли хочешь получить это золото, так ступай домой а сделай наперёд грех с родной матерью, сестрою и кумою. Тогда и приходи: все золото — твое будет!»
Воротился парень домой и крепко призадумался. Мать и спрашивает: «Что с тобой? ишь ты какой невеселой!» Пристала к нему, и так и сяк подговаривается: сын не выдержал и признался про все, что с ним было. Старуха, как услыхала, что он нашел большой клад, с того самаго часу и зачала в мыслях держать, как бы ухитриться смутить сына да на грех навести. И в первой-таки праздник позвала к себе куму, перемолвила с нею и с дочерью, и придумали оне вместе напоить ма́лаго пьяным. Принесли вина и ну его подчивать; вот он выпил рюмку, выпил и другую, и третью, и напился до того, что совсем позабылся и сотворил грех со всеми тремя: с матерью, сестрою и кумою. Пьяному море по колена, а как проспался да вспомнил, какой грех-то сотворил, — так просто на свет не смотрел бы! «Ну, что же, сынок, — говорит ему старуха, — о чем тебе печалиться? ступай-ка на гору да таскай деньги в избу». Собрался парень, взошел на гору, смотрит золото стоит в котле нетронуто, так и блестит! «Куды мне девать это золото? я бы теперь последнюю рубаху отдал, только б греха избыть». И послышался голос: «Ну, что еще думаешь? теперича не бойся, бери смело, все золото — твое!» Тяжело вздохнул парень, горько заплакал, не́ взял ни одной копейки и пошел куда глаза глядят.
Идет себе да идет дорогою, и кто ни встретится — всякаго спрашивает: не знает ли, как замолить ему грехи тяжкие? Нет, никто но может ему сказать, как замолить грехи тяжкие. И с страшнаго горя пустился он в разбой: всякаго, кто только попадется навстречу, он допрашивает: как замолить ему перед Богом свои грехи? и если не скажет — тотчас убивает до́ смерти. Много загубил он душ, загубил и мать, и сестру, и куму, и всего — девяносто девять душ; а никто ему не сказал, как замолить грехи тяжкие. И пошел он в темный дремучий лес, ходил-ходил, и увидал избушку — такая малая, тесная, вся из дёрну складена; а в этой избушке спасался скитник. Вошел в избушку; скитник и спрашивает: «Откуда ты, доброй человек, и чего ищешь?» Разбойник рассказал ему. Скитник подумал и говорит: «Много за тобою грехов, не могу наложить на тебя эпитимью!» — «Коли не наложишь на меня эпитимьи, так и тебе не миновать смерти; я загубил девяносто девять душ, а с тобой ровно будет сто». Убил скитника и пошел дальше. Шел-шел и добрался до такого места, где спасался другой скитник, и рассказал ему про все. «Хорошо, — говорит скитник, — я наложу на тебя эпитимью, только можешь ли ты снести?» — «Что знаешь, то и приказывай, хоть каменья грызть зубами — и то стану делать!» Взял скитник горелую головешку, повел разбойника на высокую гору, вырыл там яму и закопал в ней головешку. «Видишь, — спрашивает он, — озеро?» А озеро-то было внизу горы, с полверсты эдак. «Вижу», — говорит разбойник. «Ну, ползай же к энтому озеру на коленках, носи оттудова ртом воду и поливай это самое место, где зарыта горелая головешка, и до тех-таки пор поливай, покудова ни пустит она отростков и ни выростет из неё(я) яблоня. Вот когда выростет от неё яблоня, зацветет да принесет сто яблоков, а ты тряхнешь ее, и все яблоки упадут с дерева на́земь, тогда знай, что Господь простил тебе все твои грехи». Сказал скитник и пошел в свою келью спасаться по-прежнему. А разбойник стал на колена, пополз к озеру и набрал в рот воды, влез на гору, полил головешку и опять пополз за водою. Долго, долго эдак он потрудился; прошло целых тридцать лет — и пробил, он коленками дорогу, по которой ползал, в пояс глубины, и дала головешка отросток. Прошло еще семь лет — и выросла яблоня, расцвела и принесла сто яблоков. Тогда пришел к разбойнику скитник и увидел его худаго да тощаго: одне кости! «Ну, брат, тряси теперь яблоню». Тряхнул он дерево, и сразу осыпались все до единаго яблоки; в ту ж минуту и сам он помер. Скитник вырыл яму и предал его земле честно.
