Народная монархия - [35]

Итак: русский царь стоял не только над классами, сословиями, партиями и прочим - он стоял также и НАД НАУ КАМ И. Он мог рассматривать - и реально рассматривать стратегию с точки зрения экономики и экономику с точки зрения с т ратегии, что, как правило, совершенно недоступно ни стратегу, ни экономисту. Именно Государь Император Николай Александрович лично привел нашу армию в порядок и Он лично настаивал на «балканском» варианте войны. Он не мог преодолеть во з ражений «военспецов», но Первая мировая война закончилась именно на балканском театре - Салоникский прорыв.

Итак: некая человеческая индивидуальность рождается с правами на власть. Это, как козырный туз, полная бесспорность. По дороге к реализации этой власти, этой индивидуальности не приходится валяться во всей той грязи и крови, интригах, злобе, зависти, какие неизбежно нагромождаются вокруг не только диктаторов, но и президентов. При диктаторах - это грубее и нагляднее. При президентах - это мягче и прикровеннее? Но те методы, посредством которых были убраны с политической арены В. Вильсон и Ж. Клемансо никак не п ринадлежат к числу особо изящных явлений республиканской истории. Наследник престола проходит свой путь от рождения до власти, не наталкиваясь на этом пути ни на какую грязь и не накопляя в своей душе того озлобления, которое свело в могилу и Вильсона и Клемансо. Наследник престола растет в атмосфере добра. И неписаная конституция российской государственности требовала от царя, чтобы он делал добро. Какие, собственно, есть гарантии и сполнения этой конституции?

Православие есть самая оптимистическая религия мира. Православие исходит из того предположения, что человек по своей природе добр, а если и делает зло, то потому, что «соблазны». Если мы удалим «соблазны», то останется, так сказать, химически чистое добро. По крайней мере, в земном смысле этого слова. Наследник Прест о ла, потом обладатель Престола, ставится в такие условия, при которых соблазны сводятся, если не к нулю, то к минимуму. Он заранее обеспечен всем. При рождении он получает о рдена, которых заслужить он, конечно, не успел, и соблазн тщеславия ликвидируется в зародыше. Он абсолютно обеспечен материально - соблазн стяжания ли к видируется в зародыше. Он есть Единственный, Имеющий Право, - отпадает конкуренция и все то, что с ней связано. Все организовано так, чтобы личная судьба индивидуальности была спаяна в одно целое с судьбой нации. Все то, что хотела бы для себя иметь личность, - все уже дано. И личность автоматически сливается с общим благом.

Можно сказать, что все это имеет и диктатор - типа Наполеона, Сталина или Гитлера. Но это будет верно меньше, чем наполовину: все это диктатор завоевал и все это он должен непрерывно отстаивать - и против конкурентов и против нации. Диктатор вынужден ежедневно доказывать, что вот именно он и есть гениальнейший, великий, величайший, неповтори мый, ибо если гениальнейший не он, а кто-то другой, то, очевидно, что право на власть имеет именно другой. В общем идет социалистическое соревнование на длину ножа . Наполеон I говорил: «Это короли могут проигрывать войны, я себе этого п о зволить не могу». Сотни и сотни конкурирующих глаз смотрят и ждут: «когда же, наконец, этот гениальнейший споткнется» - спотыкаются они все. Диктатор всегда поднимается по трупам и может держаться только на трупах. Экспансия Робеспьера-Наполеона-Сталина-Гитлера объясняется в основном тем, что слой, выдвигающий диктатуру, постепенно объедает свою з ем л ю и нуждается в чужих пастбищах. Но она объясняется также и тем что гениальнейший все время обязан док а зывать всякое свое превосходство, а наиболее наглядной формой этого доказательства является победоносная война. Законный монарх ничего и никому доказывать не обязан: козырный туз, - очень тяжкий, но все-таки к о зырный, судьба дала ему в руки: спорить тут не о чем и доказывать тут нечего.

О самом принципе случайности можно, конечно, спорить. Банально-рационалистическая, убого-научная точка зрения обычно формулируется так: случайность рождения может дать неполноценного человека. А мы, МЫ выберем самого наилучшего. Конкретный пример: Ж. Клемансо был, конечно, самым л учшим - это именно он в самую трагическую минуту истории Ф р анции спас страну. Правда, действовал он не столь к о, как премьер-министр, сколько как диктатор, - но на войне, как на войне. И до и после него пошли старательно отобр а нные ничтожества, традиционно-пресловутые «выставки куроводства», и Франция никак не может выкарабкаться из полосы внешн и х катастроф и внутренних неурядиц. Кроме того, самое понятие «лучшего» порочно по существу: в 1940 году «самым лучшим» был Иванов, в 1944 - Петров, в 1948 - Сидоров и так далее. Если перед нацией не стоит никаких серье з ных забот, то это мелькание самых лучших кое-как переносимо. Однако и здесь можно отметить тенденцию к переизбраниям данного президента. Ибо, когда перед нацией история ставит маломальски серьезную проблему, то ясно, что четырех лет президентского ср о ка для этого недостаточно: нужно п р одлить еще на четыре. Потом еще - ибо иначе - даже какого-то «Нью-Диль» довести до конца нельзя. Конечно, «случайность рождения» может дать неполноценного человека. Такие примеры у нас были: царь Федор Иванович. Ничего страшного не произошло. Ибо монархия это «не произвол одного лица», а «система учреждений», - система может вре м енно действовать и без «лица». Но по простой статистике шансы на такого рода «случайность» очень малы. И еще меньше - на появление «гения на престоле».