Народная игрушка - [32]

Этот конь близок по облику к игрушкам из папье-маше, которые делали в Сергиевом Посаде, начиная с 20-х годов XIX в. Для удешевления товара деревянные резные фигурки стали оклеивать в несколько слоев размоченной бумагой. После просушки она снималась в разрезанном виде, снова склеивалась, грунтовалась и расписывалась. Формы – «болвашки», сделанные лучшими резчиками, сейчас они демонстрируются в музеях как образцы народной скульптуры. Они быстро портились от постоянной влажности и надрезания по средней линии. Поэтому «балбешники», так прозвали мастеров игрушек из папье-маше, стали использовать разъемные гипсовые формы. Поделки получались легкими, но прочными. Конь, например, выдерживал вес ребенка. Ремесленники чувствовали некоторую упрощенность формы игрушки из бумаги и старались ее броско украсить. Для этого использовали фольгу, ситец, цветочные обои, елочные бусы. Зверей обшивали тканью, осыпали шерстяной пылью, вставляли им стеклянные глаза. Подставки украшали крашеными опилками, наподобие зеленой травы. Для «оживления» применяли механику и звукоподражательные устройства. Так дешевая игрушка стала заманчивым товаром, передающим дух ярмарочного веселья.

Сами образы игрушки из папье-маше созвучны атмосфере площадной культуры. Высовывающие языки – клоуны, кланяющиеся франты, дымящие курильщики, непрестанно качающиеся турки-неваляшки, старухи, превращающиеся в молодух, представляли театрализованный, скоротечный, обманный, но такой притягательный мир праздничной площади. Неожиданный пронзительный писк или нежное треньканье дополняли образы игрушек из папье-маше, вызывая у покупателей удивление и восторг. Подставки-меха заставляли пищать птичек и пойманных котом мышей. При каждом повороте ручки звенела затронутая струна в круглом основании карусели, и напоминающий мелодию настоящей шарманки звук украшал ее движение по кругу. Чтобы выдержать конкуренцию с иностранным товаром, подмосковным игрушечникам приходилось осваивать новые конструкции и материалы, расширять ассортимент продукции, заимствовать сюжеты в лубочной литературе, фарфоровой пластике, современной жизни. Откликающаяся на покупательские запросы кустарная игрушка оставалась национально узнаваемой, демонстрировала народные вкусы и предпочтения, высмеивала, подобно меткой и ироничной частушке, пороки социально чуждых слоев населения: праздных горожан, кичливых богатеев, высокомерных священников, скучных монахов, угодливых торговцев.

Влияние времени испытывала и глиняная игрушка, искусство с древней историей. Археологические раскопки показывают, что предки славян уже во II тысячелетии до н. э. изготовляли из глины шары-погремушки и фигурки коней. Свистульки в облике птиц и домашних животных находят в культурном слое почти всех древнерусских городов. Мастера московской Гончарной слободы XVII в. запечатлели любимые праздничные развлечения в глазурованных фигурках, играющих на дудках скоморохов и поводырей с медведями. По мнению известного исследователя И. Я. Богуславской, глиняная игрушка всегда стремилась, помимо архаичной символики, к отражению жизненных впечатлений. Реальные сюжеты преодолевали будничность с помощью гротеска, поэтичности, фантазии. Сходство глиняных игрушек разного времени и различных регионов автор объясняет общим языческим мировоззрением и хозяйственным укладом, аналогичными приемами обработки пластичного материала. Но анализ локальных стилей глиняной игрушки доказывает, что бережно охранявшиеся местные каноны зависели от многих факторов: от качества глины, от окружающей среды, в том числе природной, от рынков сбыта, вкусов потребителей. Каргопольская игрушка – искусство чисто крестьянское. Классика этого вида – изделия жителей нескольких деревень близ города Каргополя на юге Архангельской области, самая известная из которых – Гринево. Ныне она исчезла. Именно в этой деревушке, окруженной огромными елями и березами, овсяными и ржаными полями, а больше болотами, где серые журавли наедаются клюквой перед перелетом на юг, жили И. В. Дружинин, У. И. Бабкина и другие не столь прославленные гончары и игрушечники. Дети со всей округи забавлялись их «бобками» (так принято здесь называть игрушки) – куколками да утушками, купленными на базаре за копейки. А в 30-е годы потянулись сюда музейщики и коллекционеры не только из Архангельска и Вологды, но и из столичных городов. Как произведения искусства были оценены маленькие, крепенькие фигурки мужичков, баб, зверей: настоящих, будто подсмотренных за окном, и фантастических, какие живут только в народных преданиях (см. цв. ил. 2,б).

Свистульки в образе оленя, коня, утицы, козла, барана выполнены в обобщенном статичном виде, сходном с другими центрами игрушки. Это мифологизированные образы, олицетворяющие силы плодородия. Домашние животные имеют узнаваемый облик и характеры. Напоминающие лаек собачки именно той породы, которая чаще других водится в Каргополе. Они участвуют в жизни человека, ходят на охоту, нападают на медведя, преданно машут хвостом, забавляются мячиком. Но любили каргопольские мастера лепить и сказочных животных. Здесь и Полкан – русский кентавр, и страшные черти, и четырехлапые существа с бородатой личиной, и загадочные с крючковатым клювом хищные птицы, действующие как люди, и другие очеловеченные звери. Стоящие на задних лапах медведи играют на музыкальных инструментах, борются с человеком, нянчат детенышей. Интерес к этому зверю – отголосок древнего, еще со времен первобытных охотников, почитания медведя, веры в его сверхъестественные способности. Бурого ассоциируют с самим «скотьим богом» – Велесом, хозяином леса и нижнего мира, покровителем домашних животных. Не случайно, медвежье имя всего лишь намек на его любовь к меду, также как применявшиеся повсеместно иносказательные прозвища «дед», «хозяин», «суседушко». Настоящее же имя медведя предпочитали не называть, опасаясь накликать на себя беду.