Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян - [135]
«Сама на себе смерть накладёть, затапливаеца, маладая девушка — и становились русаўками» (Картушино).
«Русалки те люди, шчо тонуть, утопленники, — и на Русалны тыждень. Если на Русалны тыждень утопицца или помрэ, то уже шчытаецца русалка. От, у нас дядька на Русалном тыжни умер, — о, то шчытають, шчо он уже буде русалкой» (Копачи).
«Русалками становятся таки дитки малэньки, которы помирають нэ хришчены. Воны ўсё веночкы ходили сплитали по жытови…» (Радеж).
«Як малэнька дытына умрэ, то пиде ў русалкы, безгрэшна. Казалы, дытына нехрэшчэна умрэ, то як русалка иде, плаче, бо хрэста, кажэ, хочу» (Красностав).
«Хто русалкой стал? Да нехришчэные дети. Их на канаве закапывали. Вот откуль русалка и взялася. И ў рэчке русалки тые ё… Это неживые дети як родятся, — их матери не ў могилки клали, а ў канаву. Или мать умрет, не разродится, — то ребёнок будет русалкой» (Челхов).
«Как помре дитёнок нехришчаны, из няго получаецца русаўка» (Картушино).
«Вмэрла дытына малая — то русаўкы звалиса» (Забужье).
«Росалкы — цэ мэртвии, котори нэхристени умирають между Тройцэю и Вшэстьем, — и як дивчина и ходить» (Червона Волока).
«Дитя некрэшчоно як закопають — русалкой становицца» (Оздамичи).
«Русалки те, хто малэнькие умирают, праведные, шчэ не нагрэшыли… Нехрэшчене дитя, родыцца и без хрэста помирае» (Олтуш).
«Русавочкы после Троицы ходют. Таки манэньки. Тои диткы, шо умирают нехрышченые, нэ гришные… Тильки малэньки диты, хорошие диты. Они з раю, од Бога посланы» (Олтуш).
«Умрэ нехрэщенэ дитя, мать говорит: „ў мене девочка пуйде ў русалкы“» (Хоробичи).
«Дитя як умре нехрэшчэное, то ў ночы плачет. Какая жынка умная, то кинет — де чуты голос — хустку и говорит: „Если хлопец, то <будь> Иван цы Степан, а як дивчына, то — Ганна цы Катерына! Дарую я тебе и хрэшчу я тебя!“ Это русалка» (Ветлы).
«Если русалка побачит человека, — буде ўслед итти и просить: „Перэхрэсти меня!“ Тады она уже не буде русалкой» (Картушино).
<Если окрестить русалку, наделить ее именем, то она уходит на тот свет> «Русаўки ў рецэ бувае. Будуть до тех пор у воде, пока им нихто хрэста нэ дасть, нэ назве их именем и нэ перекрестит. И тогда вони выходють <из воды> и идуть на кладбишчэ» (Мокраны).
«Если невеста умирает, дивчина засватана, уже ей замуж итти, вона в то времья умирае, не выйшовши замуж, — то вона превращается ў русалку» (Онисковичи).
«Як дивка запыта, заручэна умре до свадьбы — вона русалка. Ходить по жыту, пужае. Як кончицца Троица, понеделок — Розыгры, то нема их, русалок, не пужають» (Оздамичи).
«Як помрёт запытая девочка, вот она тогда ходит по жыту» (Муховец).
«Котора диўка заручена умрэ, то, ка, это русалка, вона пойде ў русалки» (Хоромск).
«Дивка засватана умрэ, — живэ ў жыте. Косы распушчэны, багато косныкоў <лент>» (Ополь).
«Гэто вроде казали, як запоины зроблять и котора помрэ, то вона пидэ русалкою. Як вона запытая да помрэ» (Нобель).
«Которые умирают диўчатами, — уже будуть на тим свети русаўкы. Як диўка заручэна да умрэ, — то уже зробицца русаўка. Например, взял жених з диўкой заручыўса, а свадьбы не було, и от если она замуж не пошла, на ее говорать: „Росаўка!“ — дразнять. Она буде <после смерти> росаўка» (Ласицк).
«Тая русалка, котора деўка замуж иде — да померла» (Гортоль).
«Дытына як вмырала на Русальныцю, то казалы — ў русалкы пидэ. Так само, як ўмырала молодыця на вэсилли, — в вэлёнови (т. е. в свадебной фате) и хоронылы» (Андроново).
«Ўроди, як диўчына умре, получаецца росаўка. Если тая девочка заручона умерла, она воскресе, буде русалкой» (Онисковичи).
«Як молода перед весиллям умрэ — русаўка. Бы молодая <т. е. выглядит, как невеста>: косныкы, венок, косы распускали. Бы дивка молода, хороша… Ходят, як красуе жыто» (Дружиловичи).
«Як умрэ незамужняя деўка, — яна з таго свету пошла по свету ходыты… Як запье жених деўку, то яна переходить на русалоўку, — як помрэ» (Оброво).
«Як пуйде деўка замуж и веселле йдэ, и коровай уже поделили, — а як вона умре, то буде росалка» (Журба).
«Русалки — то дивчатки молодэньки, шо вмырают» (Ветлы).
«Которы умирають девушками — русальницы тыи» (Верхний Теребежов).
«Котора девушка не выйде замуж и умре, — пийде ў русалки… На межах танцують. <Одеты> в чым мать одевала <на похоронах> в белом платье и венке, как хоронили девушек» (Онисковичи).
«Як чэсна девушка умрэ, она становицца росаўкай» (Лопатин).
«Диўка як умрэ да сховають, — дак росаўкай скыдаюцца» (Лопатин).
«Хто деўками умерли, тыя, будто, с того свету выходять у винкў з лентоў — гэта русалкы» (Оброво).
«Хто умирае на Русальном тыждне из девок — той русаўка» (Тхорин).
«Русалка — цэ мрэц, душа. Русалка — когда человек умер, вроде, тень то йе»; «Русалка — людына, жэншчына, як мрэц убираны» (Ветлы).
«Русалкою становляться тыи, которыи вжэ повмыралы: помэрлый батько, маты» (Дяковичи).
«От, кажуть, ходить русалка по жыту. Это мэрци, души умершие. Русалки ходят дви нэдили…» (Нобель).
«У Русальный тыждень умэрли виходять и по свиту ходять. Русалкы — то ўмэршии, то жинкы таки, покойныки, голи ў чом мать родил
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
Настоящее издание продолжает публикацию избранных работ А. В. Михайлова, начатую издательством «Языки русской культуры» в 1997 году. Первая книга была составлена из работ, опубликованных при жизни автора; тексты прижизненных публикаций перепечатаны в ней без учета и даже без упоминания других источников.Настоящее издание отражает дальнейшее освоение наследия А. В. Михайлова, в том числе неопубликованной его части, которое стало возможным только при заинтересованном участии вдовы ученого Н. А. Михайловой. Более трети текстов публикуется впервые.
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.