Народ Великого духа - [13]

Но вот о нем вспомнили. Бриджит, дочь Онгхуса-кузнеца и Эна, дочь Корвина-плотника, выскочили из воды, подхватили малыша на руки и потащили в воду – купать. И вскоре он тоже, звонко визжа от восторга, колотил по воде руками и ногами, радуясь неожиданной забаве морского купания. А во мне тем временем что-то перегорело. Я смотрела на купающихся и не видела в них ничего грешного… Я просто любовалась на них.

Наплескавшись, девицы сначала поодиночке, а затем дружной толпой стали выходить на берег, а вслед за ними потянулись и мужчины. И в самом деле, что им делать в воде, когда все интересное уже закончилось?

Вышли из воды, держась за руки, и Виктор с Шайлих; я обратила внимание, что перед тем как моя дочь пошла туда, где валялось ее платье, темненькие жены Виктора по очереди дружески потерлись с ней щеками. Своего рода варварское выражение взаимной приязни и любви…

– Кажется, – сказал отец Бонифаций, – кандидатура вашей дочери рассмотрена и одобрена. Тут не как у некоторых народов юга, где мужчина, господин и повелитель, властвует над гаремом безгласных жен, по своему положению мало отличных от рабынь. Нет. Тут новую жену подбирают всей семьей, ибо все супруги должны быть друг дружке добрыми подругами, а у мужчины есть только право отвергнуть неподходящую для него кандидатуру.

И тут я вспомнила, как леди Ляля смотрела на меня после того, как Сергий ап Петр помог мне сойти по сходням. Ее взгляд был оценивающим и одобрительным, будто она уже утвердила мою кандидатуру и теперь готовилась представить ее на семейном совете. Какой ужас! Старшая жена сама подбирает своему мужу новых подруг. Да я умру со стыда, если она сама предложит мне войти в их семью! И в тоже время, если тут не приемлют праздных вдов, то рано или поздно от меня неизбежно потребуется выйти замуж. Как сказал однажды отец Бонифаций: если ты приехал в Рим, то и делай все так, как делают римляне. Впрочем, думать об этом пока рано, вот когда все определится, тогда и буду решать, как поступать дальше.

Резко обернувшись, я увидела, что Сергий ап Петр, уже одетый, с мокрыми волосами и в расстегнутой рубашке, внимательно смотрит в мою сторону, а леди Ляля, тоже уже одетая и с младенцем на руках, старательно ему что-то втолковывает на своем языке. От этого взгляда меня бросило в жар, и я отвернулась, чтобы не видеть этого оценивающего взгляда. Когда же я снова посмотрела на князя, он уже был занят разговором с молодым воином, похожим на сакса, который явно был начальником этого места. Этот человек, тоже мокрый от купания, показывал князю что-то отдаленно похожее на гром-палку, и при этом говорил таким напряженным голосом, что туда подошли и леди Ляля, и вторая белая жена Сергия ап Петра леди Сабина, обычно такая незаметная, будто ее вообще нет, а также наш добрый друг Виктор. Для них это явно было важно и интересно. И в то же время бывшие дикарки, – как темные, так и светлые, – остались к этой штуке совершенно равнодушными.

Наверное, вожди перед ужином решили затеять охоту, чтобы опять побаловать нас свежим мясом после длительного путешествия. А я бы не отказалась. Принимая пищу три последних дня из-за качки совсем понемногу, попав снова на твердую почву, я обнаружила в себе неплохой аппетит, и, наверное, с остальными происходило то же.

Ну что ж, я оказалась права: постоянные обитательницы этих мест жестами пригласили нас пройти туда, где вокруг ямы для костра на траве были расстелены плетеные из камыша циновки, а мужчины, включая леди Лялю, собравшись в кучу, взяли собак и с целеустремленным видом пошли куда-то в лес. Причем маленький сынок Сергия ап Петра и леди Ляли остался с одной из их темных жен, что говорило о том, что они пошли все же на охоту, а не по каким-то другим, менее опасным делам. В противном случае леди Ляля обязательно взяла бы сыночка с собой, ведь она с ним почти не расстается и передает его кому-то только тогда, когда ей необходимо что-то сделать.

Последние три дня я сидел как на иголках. У меня была новость, которую следовало немедленно сообщить в Большой Дом и Сергею Петровичу на коч, и при этом не имелось никаких средств связи. Собираясь в Каменный век, вожди просто не стали с этим морочиться. Маленькие компактные рации, доступные по цене, все равно не могли обеспечить связь на десятки или сотни километров. Они вообще-то работают только на расстоянии прямой видимости, а остальное может быть только у военных или у шпионов. Так что возвращения коча я ждал с нетерпением… ну как свидания с Катькой, когда мы еще были молодыми и глупыми детдомовскими детишками. Я, кстати, и сейчас ее люблю, но она, дура, этого не понимает и все время пытается учинить сцену ревности, и только предложение «дать в бубен» немного приводит ее в берега.

Поскольку двадцать молодых первобытных девок, назначенных сгребать деревянными граблями водоросли, расстилать их на песке для просушки, а потом тащить в сжигательные ямы, каждый день хотят есть по немаленькой порции мяса, мне приходилось делить свое время между руководством производственным процессом и добычей пропитания, то есть охотой в лесу, который начинался сразу за грядою холмов. Охотился я исключительно с арбалетом, а «Сайгу» на всякий случай оставлял Катюхе: мало ли какое двуногое или четвероногое зверье заглянет на огонек. У меня даже не было собаки, поскольку приемный сын Зары из волчьего племени с тривиальной кличкой Шарик, выданный мне в качестве вспомоществования, к охоте был мало предрасположен, предпочитая выполнять охранные функции. А у нас и охранять-то, кроме сухих водорослей, нечего. Но если к нам заглянет какой зверь, то Шарик обещал быть на высоте. Умный он у меня, только пока немного дурак.