Народ о религии - [7]

А поп сказал: — Браток Серега,

Не сокрушайся, все от бога.

Раз дьяк сказал жене Христине,

Что едет в город на крестины,

Вернуться завтра обещался

И на чердак тайком взобрался.

Вот ночью в хате стало тихо,

Дьячок спускается к дьячихе

И вдруг попа с лежанки тащит.

А поп глаголет, чуть не плачет:

— Не сокрушай меня, Серега,

Что я у Христи, то от бога.

Но дьяк схватил попа за гриву,

По ребрам бил и по загривку.

— Терпи, отец, не охай много:

И кулаки мои — от бога.

Белорусские

1. БОГ И МУЖИК

Жил на свете один мужичок. Пошел он однажды на ярмарку, купил себе кобылку жеребую за какую-нибудь трешку или пятерку. Повел ее домой, и застала его в одной деревне темная ночь. Просился он переночевать, просился, а никто его не пускает. Наконец один мужичок говорит:

— Заходил здесь ко мне наперед тебя захожий старичок, тоже просился переночевать, так он вон там, за деревней, ночует, и ты иди туда.

Делать нечего, пошел мужичок к тому старичку. Подходит:

— Здравствуй, дедуля!

— Будь здоров и ты!

— Нельзя ли и мне возле тебя переночевать?

— Что ж, ночуй!

Воткнул старик колышек в землю.

— Вот, — говорит, — привяжи кобыленку.

Переночевали они, наутро встают — кобыленка

ожеребилась. Старик и затеял с мужиком спор из-за жеребенка.

Мужик говорит:

— Кобылка моя ожеребилась.

А старик говорит:

— Нет, это мой колышек ожеребился.

Спорили они, спорили и давай судиться.

Повел старик мужика в один суд, в другой, в третий — везде мужик проигрывает, а все потому, что старик судьям деньги дает. Обошли они все суды, а затем старик и говорит мужику:

— Ну, обошли мы все твои суды, пойдем теперь на мой суд, посмотрим, что мой судья признает.

Приходят они к святому Гавриле.

— Ну, — говорит старик, — рассуди ты нас, святой Гаврила!

Рассказал, как дело было, и спрашивает:

— Чей жеребенок? Мужикова кобылка ожеребилась или мой колышек?

Святой Гаврила послушал, усмехнулся.

— Шел я, — говорит, — по синю морю и сеял овес; не знаю, вырос он или нет.

Господь бог, а это он с мужиком спорил, удивился таким словам:

— Как же овес может вырасти на море?

— А как же, господи, колышек может ожеребиться? Вот тогда господь бог отпустил мужика и отдал ему

кобылку с жеребенком.

2. СОТВОРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Подумал господь: «Что ж, сотворил я небо и землю, нужно и людей сотворить».

Вот сотворил он Адама да и отлучился, не хватило ему материалу на дальнейшее творение. Но, боясь, что нечистый дух осквернит человека, вылепил бог «обаку» и приставил ее охранять Адама.

— Не подпускай никого к моему творению, покуда я не вернусь!

Только бог ушел, а уж нечистый тут как тут.

— Пусти меня, обака, к Адаму!

Не пускает обака, лает. А сатана опять: пусти да пусти, а не то я тебя заморожу! И нагнал он на обаку холоду, а та съежилась вся, дрожит (она была голой и холода очень боялась).

— Пусти меня: я тебе шубу дам!

И допустила обака нечистого к человеку, сатана же за это ее шерстью покрыл, а потом оплевал, обхаркал, обгадил созданного богом человека и ушел как ни в чем не бывало.

Между тем возвращается господь.

— Что это, обака, уж не согрешила ли ты? Откуда на тебе такая шуба?

— Грешна я перед тобой, господи, — отвечает обака, — смутил меня сатана.

Вот оттого-то, что обака божьего повеления ослушалась, ее и собакой с тех пор называют и в церковь не пускают, а кошку (она в этом грехе неповинна) частенько запирают даже в алтаре — ловить мышей.

Дьявол случился тут поблизости. Бог и спрашивает:

— Как ты смел, — говорит, — нечистый дух, мое творенье осквернять?

— Не изволь, господи, беспокоиться, я сделал все, как надобно.

— Как так?

— А очень просто: возьми ты этого человека да выверни его наизнанку — вся скверна и окажется внутри. Когда же от той скверны станет одолевать человека кашель, то он перво-наперво о тебе вспомнит: «Ох ты, — скажет, — господи, какой кашель!» А потом уж, как плюнет да ногой разотрет, и меня, грешного, помянет: «Тьфу, нечистая сила, вот ведь привязалась!..»

Как черт посоветовал, так бог и сделал. А тут нечистый возьми да и скажи:

— А если человек будет здоров, он не то что меня, но и тебя, господи, забудет!

С той поры у человека и бывает кашель.

3. БОГ И УГОДНИКИ

Послал бог святых своих угодников, поглядеть, что на свете делается. Вот и пошли они рано-ранехонько, когда еще солнышко не всходило.

Шли они, шли, и встретилась им по дороге деревушка; заглянули они в крайнюю хату, а там девчина, пригожая и проворная, уже встала и умылась, и коров подоила, хату подмела, печь затопила.

Подивились угодники на такую работящую девчину и тронулись дальше, миновали деревню, вышли в поле.

В поле еще пустехонько — ни души, только на одной полоске статный хлопец уже, видно, давно пашет.

Снова подивились угодники: «И когда это он успел выспаться и столько напахать?»

Пошли дальше. Уже и солнце взошло, по дороге стали попадаться люди — кто с сохами, кто с боронами; глядь, снова деревушка стоит. Стали они в хаты заглядывать, а людей там не видно, только в одной хате девчина, здоровенная, толстая, только что глаза продрала, сидит на полу и зевает, потягивается, коса у нее вся в перьях, даже глядеть тошно.

Постояли угодники, подивились и пустились дальше. Миновали они деревню и вышли в поле. Глядят: под кустом лежит молодец, лежит и спит, а сам храпит во всю мочь. Возле него кобылка стоит в соху запряженная, травку щиплет. Видать, как из дому выехал, так ничего и не работал.