Наркоманы - [2]

— Я счастлив от всего, дорогая.

— И даже от мыслей о смерти?

— Жизнь, смерть — какое это имеет значение? Что бы ни случилось, я просто неспособен быть недовольным.

— Если бы не этот проклятый препарат, мы остались бы живы. Ты бы придумал способ убить их прежде, чем они доберутся до нас.

— Нет такого способа.

— Должен быть. Ты просто не можешь думать об этом, находясь под воздействием препарата.

— Вот ты не принимаешь препарат, — сказал Палмер не без доли сарказма. — Почему бы тебе не придумать такой способ?

— Потому что я не такая образованная, как ты. Потому что у меня нет твоих научных знаний, и вся эта аппаратура, стоящая здесь повсюду, бесполезна для меня.

— Но ничего и не надо делать, — продолжил Палмер.

Она стиснула кулаки.

— Если бы не этот чертов препарат...

— Но ты же знаешь, что он не мешает мыслить. Испытания показали это.

— Испытания, проведенные самими наркоманами!

— То, что они могут проводить испытания, уже доказывает, что с их мозгами все в порядке.

— Но это не так! — закричала она. — Я же вижу это по тебе. Да, я знаю, что ты можешь складывать и вычитать, можешь подчеркнуть два слова, означающие одно и то же, но это еще не мышление. Настоящее мышление — это способность решать насущные трудные проблемы, которые не ликвидировать только карандашом и бумагой. При настоящем мышлении всегда возникает стимул, понуждающий использовать мозги на полную катушку. И именно его разрушил проклятый препарат. Он уничтожил твои стимулы.

— Но я по-прежнему исполняю свои обязанности.

— Только потому, что они стали для тебя привычкой, — выкрикнула она. — Ты и со мной разговариваешь, потому что я для тебя — привычка. Если бы ты позволил дать тебе лекарство...

Он засмеялся от нелепости ее предложения. Излеченный наркоман уже никогда не сможет стать снова зависимым. Лекарство вырабатывало постоянный иммунитет против марака. Именно это заставляло наркоманов так упорно бороться против всяких попыток излечения. А она думает, что сумеет убедить его словами?

— И это ты говоришь о неспособности мыслить! — возразил ей Палмер.

— Знаю, все знаю, — горячо ответила она. — Да, я дура, потому что уговариваю тебя, хотя прекрасно понимаю, что невозможно убедить наркомана отказаться от марака.

— Тут ты права, — кивнул Палмер и добродушно рассмеялся.

Она считает, что он не способен заняться настоящей проблемой.

Ну, так сегодня вечером он займется ей. Потом она примет его точку зрения и больше не будет недовольной. После того, как она сделает то, что он задумал, ей самой будет непонятно, почему она так выступала против него.

Палмер почти погрузился в привычную дремоту, когда заметил, что она пристально глядит на него. Тогда он встрепенулся и услышал, что жена говорит:

— Мы должны оставаться в живых как можно дольше. Хотя бы ради того, чтобы работал маяк.

— Конечно, моя дорогая. С этим невозможно спорить, — пробормотал Палмер.

— А чем дольше мы остаемся в живых, тем больше шансов, что нас найдет какой-нибудь корабль.

— На это вообще нет шансов, — бодро отозвался он. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Бесполезно обманывать себя, моя любовь.

«Этим занимаются все ненаркоманы, — подумал при этом Палмер. — Они не могут взглянуть фактам в лицо. Они вечно цепляются за соломинки с глупым, слепым оптимизмом, не принимая во внимание никакие факты».

Палмер знал, что надежды нет. Он может рассматривать все спокойно, рассудительно, видеть неизбежность смерти — и даже получать при этом удовольствие.

— Давай проверим, возлюбленная, — сказал он, — не утратил ли я способность анализировать ситуацию. Мы с небольшим маяком находимся в группе астероидов где-то между Землей и Марсом. Корабли могут наткнуться на нее и погибнуть, и наша задача состоит в том, чтобы предотвратить аварии в будущем. Маяк посылает стандартные, высокочастотные сигналы, которые позволяют космонавтам определять направление и расстояние до нас. Обычно от нас ничего и не требуется. Но в тех редких случаях, когда сигнал прерывается...

— Это будет конец.

— В тех случаях, — продолжал Палмер, не обращая внимание на то, что жена перебила его, — я должен покинуть наше убежище, оборудованное всеми возможными удобствами, и быстренько произвести ремонт маяка. В обычных условиях жизнь смотрителей маяков неимоверно скучна. Как известно, это сможет свести человека с ума, поэтому на эту работу принимаются такие счастливые супружеские пары, как мы, умеющие жить мирно, без ссор и стычек.

— Кроме того, — с горечью добавила она, — даже счастливые пары не выдерживают на такой работе больше года.

— Но, дорогая, — весело сказал Палмер, — ты не должна никого винить. Кто же мог знать, что откуда-тот прилетит метеор и столкнет нас с орбиты? И кто мог знать, что этот метеор столкнется сперва с внешними астероидами и... Смотри! — прервал он себя.

Он показал на окно, за которым пролетающая тень на секунду остановилась. В свете, льющемся из окна, он мог подробно рассмотреть это существо. Оно выглядели совершенно безопасным, даже смешным и милым, и его истинный облик открылся бы только в момент убийства. Лицо у него было невыразительно, в сущности, у него вообще не было лица. У него не было ни глаз, ни носа, ни рта. И почти незаметными из-за необычного местоположения и тусклого коричневого цвета были клыки на животе, аккуратные ряды которых могли вытягиваться и снова втягиваться, словно какие-то змеи.