Наркомания. Тонкости, хитрости и секреты - [47]

Темный, грязный подъезд, воняет канализацией из подвала. На одной из площадок сидели малолетки. Недоверчиво посмотрев на них, Саша подумал: «Вот оно, подрастающее поколение NEXT, что же ждет их?»

Дверь открыл отец, он даже не взглянул на сына, сразу отошел. Не было уже никаких сил и терпения бороться с Сашкиной болезнью. Сколько можно? Родители давно смирились.

Саша прошел к себе в комнату. Осмотревшись по сторонам и заглянув в зеркало, он подумал: «Да, в кого я превратился?» — скинул с себя грязный, прожженный костюм, бросив его неаккуратно на стул. Страшно болели ноги, но он уже не обращал на это внимания. Медленно, в состоянии апатии, Саня развернул полграмма героина, высыпал в поварешку, поджег зажигалку и, не став ждать, пока раствор закипит, набрал зелье в шприц и укололся. Он лег спать. Спалось крепко и хорошо, но повернувшись на другой бок, Саня увидел, что находится в большом, холодном мраморном зале, с такими же мраморными колоннами. Посреди зала стоял огромный деревянный стол, а на столе большие красивые шахматы. Пахло смертью. Да, это, безусловно, она. Женщина в черной мантии с белым лицом парила над столом. Она спустилась на ноги и подошла к Сане. Ее лицо было очень красиво. Такой красоты он не видел никогда. Но вся эта женщина вселяла такой ужас и страх, что не было сил и голоса даже закричать. Саня понял, что надо было играть в шахматы, и тогда он еще, может быть, выйдет отсюда. Он проиграл в 6 ходов. Как? Он и сам не понял.

Опять болели ноги. Саня открыл глаза. «Слава Богу, я живой, и я дома. Вот так сон. Ладно, хватит валяться, волка ноги кормят, кто раньше встает — тому Бог дает». Саня быстро оделся, умылся, выпил холодного чаю и выдвинулся.

Народу было мало, какая-то жалкая кучка соигольников и близкие родственники. Саня умер через 3 дня.

Дно

Когда мне было шесть лет, я первый раз выкурил сигарету в затяг. Было очень плохо. Все плыло перед глазами. Я засунул голову в ведро с холодной водой и потом отходил, наверное, еще около часа. В одиннадцать лет на старый Новый год мы с другом купили бутылку бренди и распили ее фужерами. У меня были очень интересные ощущения: появилась легкость в теле и свобода в мыслях. Правда, я не мог прямо ходить, а пол постоянно кружился и норовил ударить по голове, но мне понравилось. Меня даже не тошнило.

С тех пор начались периодические выпивки. Бывали времена, когда от алкоголя мне было так плохо, что хотелось подохнуть. Я сидел на ступеньках в подъезде и держал свою голову руками, потому что все кружилось перед глазами. Меня тошнило, но потом, через два-три дня, опять тянуло к выпивке. Постепенно плохое состояние от алкоголя исчезло, и, доходя до определенной кондиции, я просто отключался. Прогуливая школу, я пил, курил анашу, нюхал клей, глотал таблетки. Не знаю почему, но трезвость меня давила, и, выйдя за порог дома, я старался изменить свое сознание, без разницы, каким путем, лишь бы уйти от себя. Наверное, это был просто страх, боязнь жить. Когда я пил, то надо было напиться до потери сознания: никогда не мог остановиться, если в бутылке хоть что-то оставалось.

Родители кодировали меня от алкоголя три раза. Я курил план, пил манагу и периодически пробовал пивко. Если становилось плохо, то я останавливался. Но срок кодировки подходил к концу, и пьянка возобновлялась с удвоенной силой.

В восемнадцать лет я первый раз попробовал героин и понял, что это мое. Уходили проблемы, боли, страхи, сомнения. Тело наливалось энергией, и можно было не спать сутками.

С тех самых пор я полюбил мешать кайфы: героин, водка, анаша, таблетки. Меня засасывало в это болото все глубже и глубже.

Я перестал интересоваться абсолютно всем: учебой, семьей, друзьями. Мысли крутились в одной колее: где взять и на что. Все чаще стали возникать финансовые проблемы, ведь я употреблял каждый день, да еще и не по разу. Начал воровать дома и на улице. Найти денег, дозу, употребить; найти денег, дозу, употребить — по замкнутому кольцу. Перестал общаться с нормальными друзьями, выбирал таких же, как сам, окончательно испортил отношения с родителями, забросил учебу. Как-то раз, проснувшись с похмелья, в пять часов утра я выпил полбутылки водки, которые оставались еще с вечера, и меня понесло на разговор. Кульминация наступила, когда мама спросила: «И что? Если перед тобой положить дозу героина, ты употребишь?» — «Да», — ответил я, полностью расписавшись этим в своем бессилии. Мама была в шоке. Помню, как лежал дома на кумарах. На улице стояло лето, я был под одеялом, но меня бил озноб. Холодный, вонючий, липкий пот стекал с моего тела. Я метался по кровати, скрежетал зубами и ненавидел весь мир. Именно тогда в голову пришла отчетливая мысль: Я НАРКОМАН, АЛКОГОЛИК, И Я СКОРО СДОХНУ. Да, да, именно сдохну, а не умру. Где-нибудь под забором или на варочной от передозировки.

После этого наступило безумие. Меня закрывали дома, я выбивал дверь или спускался с четвертого этажа, брал первую ценную вещь, которая попадалось на глаза, и шел колоться. Выхода я не видел.

Но однажды, когда я в очередной раз украл, укололся и напился, меня забрали в милицию. Там избили, украли деньги, а потом вышвырнули на улицу. Доза, которую я успел скинуть, когда меня принимали, лежала на улице в том же месте. Я догнался в подъезде и пошел бродить по городу, так как домой возвращаться было страшно. Мне негде было ночевать, некуда было идти. Друзей в то время у меня тоже уже не было, и я понял, что так больше нельзя. Оставалось только одно: идти к родителям и просить помощи. Меня положили в откапку, где я провел одиннадцать дней. Потом поступило предложение ехать в другой город на дальнейшую реабилитацию. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я согласился, хотя в голове уже зарождались планы дальнейшего употребления.