Нарисованная красота - [50]

Все сухие, рассыпчатые и запеченные текстуры, конечно, пережили. У подводки сняла верхний подсохший слой, она сразу вернулась к нормальному виду. Тушь повела себя менее терпеливо, пришлось смешивать новую.

Пока всем этим занималась, ярость и страх отошли на второй план — я успокоилась.

Закончила сильно после обеда и хотела попрактиковаться со стихиями, но Мьяла имела на меня свои планы.

Мы вышли в город. Там я зашла к кузнецу и столяру, которые были рады меня видеть. Заказ на разноразмерные рефилы получил только столяр — для кузнеца у меня пока ничего не было. Потом мы зашли в лавку к мебельщику, где Мьяла повела себя очень даже свободно, а мастер принял ее настороженно.

— Успел сделать то, о чем мы говорили? — Спросила она, пока я пыталась понять, о чем речь.

— Да. — Он уже выволакивал кресло, как на моем рисунке.

Остановив кампроу рукой, он пошел обратно в заднюю комнату и приволок второе.

— Садись. — Велела категорично Мьяла.

Я послушно уселась и мне в спину тут же ткнулась шляпка гвоздя. Но внутри был мягкий материал, типа ваты или в этом духе, так что не удивительно.

— Сколько с меня? — Уточнила я, поднимаясь.

— Два серебряных за все. — Тут же отрапортовал низкорослый пухлый мастер.

После оплаты заказала доставку.

Уже когда мы вышли Мьяла начала меня пытать — почему я приняла работу. Я долго объясняла, что сама доработаю до того, что хочу, и объяснить мне все равно не удастся, когда у самой все на уровне ощущений.

До вечера мы шатались по рынку, докупая себе всякие мелочи. Я, например, купила кучу всяких разноцветных лент, несколько отрезов сетчатой жесткой ткани, небольшой отрез гладкой ткани, несколько игл и мотков ниток и целую корзину другой мелочевки.

Вечером привезли кресла, которым я дополнила набивку плотной тканью, некогда бывшей шторами, и осталась довольна. Это было что-то вроде шезлонгов, только на очень высоких ножках — я могла не нагибаться, чтобы осмотреть лицо или голову на них.

Пришлось изобразить подножки для них. Мебельщик в магазине давал нам табуреточки, но я не обратила внимания. У меня подножками работали несколько чурбачков, которые я сделала ступеньками, чтобы было удобнее залезать.

Потом я разместилась на кухне и начала шить бабки из гладкой ткани и старых тряпок. Занятие задумчивое, так что скоро я сбила Мьялу с толку вопросом:

— Все случилось на той же улице, где ты жила тогда. Тебе ничего не вспоминается из той ночи?

Девушка выронила тесто, которое приподняла, чтобы проверить замес на готовность.

— Я слышала крики и возню. — Проговорила она и вдруг оставила тесто, чтобы с есть напротив. — Литта, прости меня, я давно должна была рассказать все, что слышала, но я боялась, что ты меня выгонишь и не захочешь больше дружить, потому что я не помогла твоим родителям. — Скороговоркой не очень разборчиво выпалила она.

— Мьяла, успокойся. — Попыталась остановить поток сознания я.

— Нет! — Всхлипнула она. — Я ведь могла помочь!

— Да чем, глупая? Рядом бы легла, пытаясь помочь. Просто расскажи, что слышала.

И она рассказала.

Ночью, в минуты этой особенно гулкой тишины, молочница-кампроу услышала возню. Обычно в этот район даже ночные гуляки не забредали и любые голоса случайных припозднившихся горожан всегда было хорошо слышно, даже если они шептали.

Сначала невнятную, потом более разборчивую — шарканье, будто звуки молчаливой борьбы, шипение и короткий вскрик. Сейчас Мьяла узнает его — так вскрикиваю я, когда не ожидаю чего-то.

— Возвращай товар, торговец! — Разобрала Мьяла шипение. — Тебе такая редкость ни к чему.

— Не верну. — Сдавленно прошипели в ответ.

Потом послышался звук падения, — моего тела, как я поняла, — торопливые шаги и возня. Это, видимо, родителей Литты куда-то тащили, а она сопротивлялись.

— Что за товар такой? — Озадачилась я.

— Так известно какой — ковороду потеряли злыдни. — С печи влез дворовый.

— Какую ковороду? — Устало спросила я.

— Это такая штуковина, которая позволяет обратиться ко всей нечисти разом. — Как маленькой пояснил мне Пьюриф. — Мы эту штуку называем «коворода».

Я поднялась, не до конца веря в происходящее, чтобы принести здоровенную, сантиметров пятьдесят в диаметре, неподъемную чугунную, может и литую, сковородище, которую мне принес приказчик.

— Вот эта? — Пропыхтела, водружая этого монстра на стол, я.

— Она самая. — Сипло отозвался Пьюриф, промакивая лоб платочком. — Откуда?..

— Сам подумай. — Огрызнулась я. — Из-за этой вашей ковороды мои родители погибли.

— Литта, не взумай никому проболтаться о ней. С ее помощью нас уничтожить всех разом можно. — Все еще сипел дворовой.

— Давай уберем к тебе в кабинет? — Предложила Мьяла, только пришедшая в себя после рассказа и отповеди.

— Нет, мы ее к остальным сковородкам поставим. — Сообщила я. — В кабинете такой предмет — чуждый, — пояснила я на три вопросительных взгляда, — прятать надо на виду.

Какое-то время я занималась логистикой утвари в пространстве, пытаясь запихать ковороду в самый низ внушительной стопке, чтобы, не приведи боги, ничего на ней не пожарить, — мало ли.

Когда я закончила ошалелая от прошедшего дня Мьяла уже накрыла ужин и пригласила всех к столу.