Напутствие бессмертным - [34]

А в результате служанка упрямо отрицала, что ее молодая хозяйка куда-либо выходила ночью из своей комнаты, и с настоящей виновницы было снято подозрение, а вернуть деньги так и не удалось. К тому же потеря завещания, которое должно было фигурировать в суде, практически разорила ее отца и лишила его доброго имени, тем самым ввергнув всю семью в подлинную нищету. Примерно девять лет спустя девушка, к тому времени уже семь лет как избавившаяся от привычки ходить во сне, подхватила чахотку, от которой в конце концов и умерла. И вот на смертном одре, когда пелена, прежде скрывавшая ее сомнабулические переживания от физической памяти, наконец спала, пробудилась божественная интуиция, и картины прожитой жизни стремительным потоком полились перед ее внутренним зрением, она разглядела, в числе прочих, сцену своего сомнамбулического воровства. При этом она очнулась от забытья, в котором пребывала уже несколько часов кряду, ее лицо исказила гримаса ужасного эмоционального переживания, и она закричала: «Что я наделала?! Это я взяла завещание и деньги… Посмотрите в пустых колоннах в библиотеке; это я…» Она так и не закончила фразу, поскольку сам этот бурный всплеск эмоций оборвал ее жизнь. Однако поиск все равно был произведен, и внутри дубовых колонн — там, где она и сказала, были найдены завещание и деньги. Этот случай представляется еще более странным в силу того, что упомянутые колонны были настолько высоки, что, даже встав на стул и имея в запасе гораздо больше времени, нежели те считанные секунды, коими располагала спящая похитительница, она все равно не смогла бы дотянуться до их макушек, чтобы опустить похищенное в их внутреннюю пустоту. В связи с этим можно отметить, что люди, пребывающие в состоянии экстаза или исступления, обладают, как кажется, аномальными способностями (См.: Convulsionnaires de St. Medard et de Morzine)[45] — могут карабкаться по ровным отвесным стенам и допрыгивать даже до верхушек деревьев.

Если принять все эти факты так, как они изложены, разве не убеждают они в том, что лунатик обладает собственным разумом и памятью, отдельными от физической памяти бодрствующей низшей Сущности, и что именно первые ответственны за воспоминания in articulo mortis, поскольку тело и физические чувства в этом случае постепенно затухают, прекращая функционировать, разум неуклонно удаляется прочь по психической стезе, и дольше всех сохраняется именно духовное сознание? А почему бы нет? Ведь даже материалистическая наука начинает признавать многие психологические факты, тщетно требовавшие к себе внимания каких-нибудь двадцать лет тому назад. «Истинное существование, — говорит Равессон, — жизнь, пред которою всякая другая жизнь кажется лишь смутным очертанием и слабым отблеском, это жизнь Души». То, что публика обычно называет «душой», мы называем «перерождающимся эго». «Быть — значит жить, а жить — значит мыслить и проявлять волю», — говорит этот французский ученый[46]. Но если физический мозг — это действительно только ограниченное пространство, сфера, служащая для улавливания стремительных вспышек неограниченной и бесконечной мысли, то ни о воле, ни о мышлении нельзя сказать, что они зарождаются внутри мозга, даже с точки зрения материалистической науки (вспомните непреодолимую пропасть между материей и разумом, существование которой признавали Тиндаль и многие другие). А дело все в том, что человеческий мозг — это просто канал, соединяющий два уровня, психодуховный и материальный; и через этот канал все абстрактные и метафизические идеи просачиваются с уровня Манаса в нижестоящее человеческое сознание. Следовательно, никакое представление о бесконечном и абсолютном не входит и не может войти в наш мозг, поскольку превышает его способности. Эти категории может доподлинно отражать только наше духовное сознание, передающее затем их более или менее искаженные и потускневшие проекции на скрижали наших восприятий физического уровня. Так, даже воспоминания о важных событиях нашей жизни зачастую выпадают из памяти, но все они, включая самые малозначительные пустяки, сохраняются в памяти «души», потому что для нее вообще не существует памяти, а есть только вечно присутствующая реальность на уровне, превосходящем наши представления о пространстве и времени. «Человек есть мера всех вещей», — говорил Аристотель; и, конечно же, при этом имел в виду не внешнюю форму человека, слепленную из плоти, костей и мускулов!

Из всех выдающихся мыслителей, Эдгар Кине — автор «La Creation»[47] — высказывает эту мысль наиболее отчетливо. Говоря о человеке, преисполненном чувств и мыслей, о которых он сам даже не догадывается или только смутно воспринимает как некие нечеткие и непонятные побудительные импульсы, Кине утверждает, что человек осознает лишь очень небольшую часть собственного морального бытия. «Мысли, которые приходят нам в голову, но не получают должного признания и оформления, будучи однажды отвергнутыми, находят прибежище в самых основах нашего бытия…» А когда их отгоняют настойчивые усилия нашей воли, «они отступают еще дальше и еще глубже — бог знает в какие фибры, чтобы царствовать там и исподволь влиять на нас, неосознанно для нас самих…»