Напролом - [10]

— Да ради бога.

Брехня все это, никуда он не пожалуется. Я посмотрел через голову мистера Грейвса на Бобби и Холли, которые стояли достаточно близко, чтобы слышать весь диалог.

— Бобби, — сказал я, — сходи за счетом мистера Грейвса. Проверь, записано ли там все, за что он тебе задолжал. А то другого случая может и не представиться.

Бобби бросился в дом. Холли последовала за ним более осторожно. Конюх, приехавший с фургоном, отступил в тень вместе с шофером. Мы с мистером Грейвсом стояли словно на сцене и ждали.

Пока лошадь стоит в конюшне тренера, тренер может рассчитывать на то, что так или иначе он свои деньги получит, потому что существует закон, позволяющий ему в крайнем случае продать лошадь и окупить убытки. Но если лошадь увезут, деньги он сможет получить только через суд и в любом случае ждать ему придется очень долго. А если владелец обанкротился, то тренер вообще ничего не получит.

Так что лошади Грейвса были залогом благосостояния Бобби.

В конце концов Бобби вернулся, неся длинный счет на трех листах.

— Проверьте! — сказал я Грейвсу. Тот выхватил у Бобби листки. Он со злобным видом прочел счет от начала до конца и не нашел ничего, к чему можно было бы придраться, пока не дошел до последнего пункта.

— Проценты? — возопил он. — А это что за чушь собачья? Какие проценты?

— Ну, — сказал Бобби, — проценты на те деньги, которые нам пришлось взять в кредит из-за того, что вы давно не платили.

Наступило молчание. С моей стороны молчание было почтительным. Я и не подозревал, что мой зять способен на такое.

Грейвс внезапно овладел собой, поджал губы, сузил глаза и полез во внутренний карман за чековой книжкой. Не торопясь, без гнева, он выписал чек, оторвал его и протянул Бобби.

— А теперь отойдите! — приказал он мне.

— Все нормально? — спросил я у Бобби.

— Да, — ответил он, несколько удивленный. — Все до последнего пенни.

— Вот и хорошо, — сказал я. — А теперь поди и выведи из фургона вторую лошадь мистера Грейвса.

Глава 3

— Чего-чего? — переспросил ошарашенный Бобби.

— Чек, — мягко заметил я, — это всего лишь клочок бумаги, пока его не оплатили в банке.

— Это клевета! — снова вознегодовал мистер Грейвс.

— Это просто предусмотрительность, — возразил я.

Бобби поспешно сунул чек в карман брюк, словно боясь, что Грейвс попытается его отобрать — что было вполне оправдано, принимая во внимание, как последний был разъярен.

— Вот когда мы получим деньги по этому чеку, — сказал я Грейвсу, — можете приехать и забрать своих лошадей. Где-нибудь в четверг или в пятницу.

До тех пор Бобби будет держать их бесплатно, но если вы не заберете их до субботы, Бобби снова начнет взимать плату за корм и уход.

Бобби чуть приоткрыл рот — и решительно закрыл его. И без долгих разговоров направился к фургону. Грейвс побежал было за ним, громогласно протестуя, потом вернулся и снова набросился на меня, крича и буквально подпрыгивая на месте.

— Я позабочусь, чтобы об этом стало известно распорядителям!

— А вот это будет очень неразумно с вашей стороны, — заметил я.

— Я аннулирую чек!

— Если вы это сделаете, — спокойно ответил я, — Бобби придется занести вас в список штрафников.

Эта угроза заставила Грейвса заткнуться, словно по волшебству. Человек, занесенный в штрафной список Жокей-клуба за неуплату, с позором изгоняется со всех ипподромов. И, разумеется, его лошади тоже. Мистер Грейвс, похоже, не был готов к подобному унижению.

— Я вам этого не забуду! — злобно заверил он меня. — Вы еще пожалеете, что встали мне поперек дороги! Я об этом позабочусь!

Тем временем Бобби успел вывести из фургона другую лошадь Грейвса. Он поставил ее в денник, а конюх с шофером подняли пандус и закрыли машину.

— Поезжайте, мистер Грейвс, — сказал я. — Возвращайтесь днем и не забудьте предварительно позвонить.

Он глянул на меня исподлобья и внезапно снова сменил тактику — опять поджал губы, сузил глаза и подавил свой гнев. В первый раз, когда он, не торгуясь, подписал чек, я догадался, что он решил его аннулировать.

Похоже, он и на этот раз что-то задумал. Весь вопрос в том, что именно.

Я смотрел, как он спокойно направляется к фургону и нетерпеливо машет рукой конюху и шоферу, чтобы они садились в машину. Потом он сам неуклюже забрался в кабину вслед за ними и захлопнул дверцу.

Завелся мотор. Тяжелая машина взревела, дрогнула и медленно выехала со двора. Грейвс неподвижно смотрел вперед, словно ему надели шоры.

Я отлепился от двери денника и подошел к Бобби.

— Спасибо, — сказал он.

— Кушайте на здоровье.

Он огляделся.

— Все тихо. Пошли домой. Холодно.

— Угу, — сказал я. Мы пошли к дому, но, пройдя пару шагов, я остановился.

— В чем дело? — спросил Бобби, обернувшись ко мне.

— Грейвс, — сказал я. — Что-то он слишком быстро сдался.

— А что ему оставалось?

— Но он мог бы еще попрыгать, поругаться, поугрожать…

— Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Он выдал нам чек, его лошади у нас… благодаря тебе.

Его лошади!

Я охнул. Мое дыхание тающими клубами пара повисло на фоне ночного неба.

— Бобби, — спросил я, — у тебя есть пустые денники?

— Да, — удивился Бобби. — В том отделении, где я держу кобыл. А что?

— Как ты думаешь, не стоит ли поставить лошадей Грейвса туда?