Напоминание - [21]

- Что, сдрейфил?

Сергей промолчал. Он смотрел на то, что только что было человеком, жизнью, личностью. "Господи, как мало надо", - подумалось. Он смотрел на труп. Теперь это не было врагом.

Это был просто мальчишка с испуганным побледневшим лицом, с остекленевшими голубыми глазами упертыми в небо, а между этими голубыми глазами зияла дыра. Страшная, пугающая, она была здесь не к чему, но она была и...

- Витя, ты убил человека!

Виктор проследил за его взглядом, усмехнулся. Подошел к телу, обыскал, вытащил перочинный ножик, снял автомат. Потом поднял труп и потащил в кусты.

Сергей тупо смотрел на то место, где только что лежал труп, а до того стоял человек. Теперь там растекалась лужица крови быстро впитывающаяся в сухую землю. От нее шла дорожка из красных капелек. Сергей проследил за ее направлением - она вела в кусты, где что-то трещало и шуршало. Виктор появился как всегда внезапно:

- Пошли, а то тут наверняка и друзья его есть. Не один же он такой, хм... Я его ветками завалил в одной канаве - найдут не сразу, но все равно надо драпать.

- Витя, ты убил человека, - тупо повторил Сергей.

Виктор посмотрел на него с жалостливой улыбкой, в глазах его было что-то доброе, теплое, но сказал как-то резко и холодно:

- Не ты его, так он тебя - закон таков.

Дурень сопливый, неужели ты еще не понял, что это война и ты не властен что-либо изменить. Ты, Волков, не волк в этой игре, благородный и жестокий, даже не дикий огрызающийся волчонок. Ты - волчок. тебя раскрутили и смотрят, как ты вертишься и смеются, а может думают о чем. а ты должен стать волчонком, ты должен огрызаться, а то остановится твое кручение-верчение и заглохнешь ты навсегда с поломанными пружинами...

Сергей слушал и смотрел на засыхающую и впитывающуюся в землю кровь, и думал.

Думал, что это могла быть его кровь и его глаза стеклянно смотрели бы в небо, и это пугало, но легче не становилось.

Они бежали по солнечному осеннему лесу.

Мелькали разноцветные деревья. В редких лужах плавали желтые лодочки листьев, появлялось какое-то движение воздуха, природа начала оживать. Уже доносились голоса птиц и трещали сухие ветки под тяжелыми сапогами. А над всем этим высилось чистое, холодное голубое небо. Но Сергей ничего не видел и не слышал. Он ничего не видел, кроме этого чистого, ледяного неба нежно-василькового цвета отраженного в таких же чистых, таких же голубых, но уже остеклянелых глазах...

...Он проснулся. Перед глазами стоял жуткий образ. Он отдернулся от него, приходя в себя.

Поднялся, и только теперь услышал шум в коридоре. Он быстро оделся и вылетел за дверь.

В конце коридора шумела толпа. Он подошел и без расспросов протолкнулся внутрь. Толпа, как оказалось, стояла у двери в номер, и протиснувшись сквозь нее он увидел кровать, на которой лежал человек. На его еще детском лице бледном, под цвет простыни, отразилось какое-то удивление, а между голубых остекленевших глаз зияла страшная дыра. Это было то самое лицо и те самые глаза, только теперь они смотрели не в голубое чистое небо, а в белый потолок гостиничного номера.

Это было как откровение, как выстрел, как ведро ледяной воды опрокинутое на голову. Он вдруг все понял, понял, осознал, испугался, возненавидел. Он вдруг понял, что перешагнул через себя, что теперь он волчонок, теперь он сможет нажать курок, сможет вцепиться в глотку, сможет растерзать и лишить жизни себе подобного, сможет убить человека. А еще он вспомнил хозяина. Маленького, пухлого человечка, который никогда не смог бы причинить другому боль. Теперь он понял и его смерть. Он понял кто его убил, а точнее что его убило. И он понял что такое настоящая жалость и что такое настоящая ненависть. Потом в памяти всплыл Виктор со своей вечной ухмылкой.

Он рванулся к двери:

- Полицию вызвали? - спросил он на ходу.

- Да, - сдавленно ответил кто-то.

- Давно?

- Нет, только-только.

Сергей наконец вылез в коридор и помчался в другой его конец. Там он остановился и забарабанил в дверь:

- Витя! Витя, открой! Виктор! Черт!

Он схватился за отбитый кулак. В следующий момент распахнулась дверь и Сергей молча, потирая отбитую руку ввалился внутрь.

Виктор закрыл за ним дверь:

- Витя, ты убил человека.

- Я это уже слышал.

- Да нет же, черт! Ты его действительно убил. Я не знаю как это может быть, но этот мальчик лежит с дырой во лбу в номере, в том конце коридора.

- Сережа, брось свои шутки, я с утра плохо воспринимаю юмор.

- Какие шутки, иди проверь. Сейчас здесь будут ребята из ГП и наверняка припрется твой любимый следователь.

- Погоди, - Виктор встал и выбежал из комнаты. Вернулся он через минуту. Лицо его побледнело, руки тряслись. - Плохо, плохо, плохо. Плохо!

- Витя, а...

- Сережа, - перебил Виктор. - а ты знаешь что это значит?

- Я...

- Это значит, что если бы не я, то ты сейчас лежал бы вот так, в своем номере. Только вместо одной дыры во лбу, у тебя было бы много дырок по всему телу. У него был автомат!

- Витя, а как это? То есть я хотел...

Как это может быть?

- Не знаю "как", но знаю только, что во-первых мы не сумасшедшие, во-вторых это происходит не только с нами, в третьих ни пули, ни пистолета, они не найдут, а в-четвертых это дурдом и выхода я не вижу.