Наполеон. Попытка № 2 - [9]

— Вы ошибаетесь, — поправил Наполеон. — Золотая булла была принята в 1336 году, при Карле IV.

— Точно! — вспомнил принц. — Но вы-то почему об этом знаете?

— Когда я был простым сублейтенантом, — начал Наполеон и заметил, как вдруг затих стол и изменились выражения лиц присутствующих. Обедая вместе с ним за одним столом и признавая его как победителя, все эти потомственные аристократы, чьи родословные уходили корнями в глубь веков, уже привыкли воспринимать Наполеона как императора. И неосторожно брошенная императором фраза о том, кем он был когда-то, резанула породистых аристократов, внезапно напомнив им об истинном положении вещей. А надо сказать, в ту эпоху сословные пережитки были невероятно сильны! Почитайте литературу того времени, и вы увидите: чтобы поженить влюбленных героев (породистую даму-аристократку с беспородным, но благородным душою красавцем), автор пьесы или книги все время был вынужден прибегать к одному и тому же искусственному приему: в конце пьесы вдруг выяснялось, что на самом деле юноша — тайно потерянный в детстве отпрыск благородного семейства. То есть породистая особь, а не какой-то там простолюдин! Уф-ф!.. Общественность в лице зрителя и читателя облегченно вздыхает: приличия соблюдены! Дама не выскочила замуж за дворнягу!.. Теперь вы понимаете, каким позором считал обедневший барон брак своей дочери с разбогатевшим мещанином?..

Вот и после слов Наполеона породистые псы, вдруг на мгновение опомнившись, увидели себя в компании с почти беспородной дворнягой. Причем эта дворняга была явным хозяином положения и более того — хозяином всей Европы!

Поняв этот моментальный эмоциональный шквальчик, всколыхнувший занавески пыльных аристократических душ, Наполеон улыбнулся и продолжил:

— Когда я был простым сублейтенантом, я провел несколько лет в гарнизоне и перечитал там весь книжный магазин. И почти ничего не забыл. А уж касательно цифр, то их я вообще не забываю. Часто подсказываю своим министрам цифры из их же прошлых отчетов.

Кстати, в окружении Наполеона было полно «безродных», но талантливых людей. Скажем, маршал Виктор и будущий герцог Беллюнский — бывший бакалейщик. Знаменитый Мюрат, будущий король Неаполя — сын трактирщика. Маршал Ожеро — сын бондаря. Маршал Ней — сын рыночной торговки. Маршалл Ланн — сын конюха. Маршал Лефевр — крестьянина. Кипение революции и чутье Наполеона на таланты выбросили наверх такую яркую плеяду удивительных людей, что подобного феномена не было, пожалуй, никогда прежде. Гёте говорил, что наполеоновских маршалов можно поставить в один ряд с героями Древней Греции. А после Второй мировой войны один английский публицист, желая похвалить выдающиеся способности Жукова, Рокоссовского и Василевского, написал, что в Советском Союзе выдвинулась такая «блистательная плеяда генералов и маршалов, равных которым не было со времен Великой армии Наполеона».

Пушкин, Лермонтов, Жуковский, несмотря на то что с Наполеоном у них были свои «русско-патриотические» счеты за 1812 год, писали о созвездии окружавших императора людей и о самом Наполеоне подчеркнуто уважительно. Почитайте «Ночной смотр» Жуковского, удивительный «Воздушный корабль» Лермонтова, пушкинского «Наполеона», и вы многое поймете. Да и сам царь Александр в письме к матери так отзывался о правителе Франции: «В настоящее время она [Франция] управляется необыкновенным человеком, таланты, гений которого не могут быть оспариваемы…»

А вот как самокритично оценивал наш царь самого себя в сравнении с Наполеоном и свое окружение в сравнении с наполеоновским окружением: «Относительно таланта, может, у меня его недостаточно, но ведь таланты не приобретаются, они — дар природы. Справедливости ради должен признать, что ничего нет удивительного в моих неудачах, когда у меня нет хороших помощников, когда терплю недостаток в деятелях по всем частям… в такое ужасное время и против врага… высоко талантливого, которого поддерживают соединенные силы всей Европы и множество даровитых людей, появившихся на свет за 20 лет войны и революции».

Сам себя, однако, Наполеон гением не считал. О своей гениальности он всегда говорил с иронией, а вот чем по-настоящему гордился, так это целеустремленностью и возможностью невероятно много работать в высоком темпе. Своим вновь назначаемым министрам император полушутя объяснял, что через несколько лет работы в его правительстве они будут испытывать трудности с мочеиспусканием из-за предельных нагрузок.

Сам Наполеон времени на ерунду не терял, он спал по 4 часа в сутки, на обед тратил 12 минут: «Я работаю всегда, работаю во время обеда, работаю, когда я в театре; я просыпаюсь ночью, чтобы работать».

За короткий по историческим меркам срок своего правления он успел сделать так много только благодаря необыкновенному темпоритму жизни. Наполеоновский камердинер в своих мемуарах писал: «Какие замечательные вещи случались в течение тех пятнадцати лет! Те, кто находился при императоре, жили словно в эпицентре урагана; и столь скорой была смена событий, что тот или иной приближенный ко двору императора чувствовал себя просто ошеломленным. И если ему хотелось передохнуть и на мгновение ослабить внимание, то тут же, подобно новому шквалу, наступали новые события, которые увлекали беднягу за собой, не давая ему возможности опомниться и собраться с мыслями».