Наполеон. Отец Евросоюза - [86]

. Русские были опрокинуты и потеряли Риппахский проход. Наполеон двинулся к Лейпцигу, но союзники перерезали ему дорогу, и вокруг Люцена, на равнине Позерна, видевшей уже столько кровавых боев, разыгралось большое сражение. Обе армии насчитывали приблизительно по 90 000 человек. Поначалу Нею приходилось одному выдерживать атаки Витгенштейна, вдвое превосходившего его силами. Вокруг деревень Гросс-Гершен и Кайа завязалась бешенная стычка. Но Наполеон уже повернулся лицом к неприятелю и бросил Макдональда на правый фланг союзников, тогда как Бертран и Удино врубились в их левый фланг. Молодая гвардия покрыла себя славой, приняв боевое крещение в пятикратной атаке позиции при Кайе: «Эти юноши – герои! – воскликнул Ней, – с ними я мог бы сделать все, что угодно». Таков был Люценский бой, который немцы называют сражением при Гросс-Гершен. Из-за недостатка конницы французы не могли преследовать побежденных. Но важно было то, что во французском войске воскресло доверие к своим силам. Вся Саксония была снова занята, император вступил в Дрезден и восстановил на престол своего старого союзника, саксонского короля. Союзные армии бежали на Эльбу. Они потеряли 20 000 человек, но и французы потеряли не меньше, а враг в отдалении мог быстрее оправиться. Наполеон превозносил свою победу над этими «татарскими полчищами», опустошившими свои поля и сжегшими Москву.

Витгентштейн остановился на дороге из Дрездена к Бреславлю, заняв грозную позицию, на которой когда-то с успехом вел бой Фридрих II: с юга – крутые склоны Исполинских гор, с севера – необозримые болота, поперек дороги – две преграды, две стремительных и крутобережных речки – Шпре и Блезаерт, а позади Блезаерта – плоскогорье Гогенкирхен, сплошь покрытое укрепленными селами. Слева Витгенштейн с русским войском опирался на гору; справа Блюхер с пруссаками образовал обособленную массу, прикрытую болотами; в центре Бауценская позиция господствовала над дорогой. Это была настоящая арена, со всех сторон окруженная естественными и искусственными заграждениями. Наполеон, лично осмотрев поле битвы, решил разбить сражение на два дня. Атака началась 20 мая около полудня. Удино произвел демонстрацию на юг против русского корпуса Горчакова, как будто желая обойти его лагерь. Само сражение проходило в центре: Макдональд и Мармон перешли Шпре, Милорадович был отброшен от Бауцена, но Бертран на французском левом фланге не сумел выбить Блюхера с Крекивицких высот. Однако к вечеру первого дня линия Шпре была в руках французов. На следующий день оставалось прорвать линию Блезаерта и овладеть плоскогорьем Гогенкирхерн. Наполеон надеялся на решительный успех; ночью он отправил Нея в обход неприятельского правого фланга: он рассчитывал прорвать центр и окружить всю массу прусского войска. Но Ней неосторожно задержался в ничтожных стычках с Барклаем-де-Толли; вместо того, чтобы действовать, он решил ждать приказаний Наполеона, заблудившихся по пути к нему. Тщетно начальник его штаба, Жомини, доказывал ему необходимость стремительно атаковать плоскую возвышенность, простирающуюся от Вуршена до Гогенкирхена, чтобы отрезать союзникам единственный их путь отступления. Ней взялся за дело медленно и вяло и тем подорвал успех этого остроумного маневра. Овладев на минуту древней Прейтиц в тылу у пруссаков, он дал выбить себя отсюда в тот самый момент, когда Бертран и Мармон стремительно атаковали Блюхера в лоб, отрезали его от Витгенштейна, которого сдерживал Удино, и вот-вот могли довести его до сдачи. Во всяком случае, победа была спорная и нерешительная. Из строя выбыло 30 000 человек, в том числе 12 000 французов. «Как! – с горестью воскликнул Наполеон, – Такая бойня, и никаких результатов! Ни одного пленного! Эти люди не оставят мне и гвоздя!» – «Мы все сложим здесь головы!» – вздыхали солдаты, которых приводило в отчаяние то, что, постоянно побеждая, они все-таки вынуждены были беспристрастно драться. Блюхер отступил, Витгенштейн, правое крыло которого осталось без прикрытия, должен был последовать его примеру; но они оспаривали у французов каждый ручей, каждую лощину. Слишком малочисленная конница по мере сил тревожила неприятельский арьерград. В одной из этих схваток, у Рейхенбаха (22 мая), одно и то же ядро убило генерала Киржнера и великого маршала Дюрока. Наполеон долго оплакивал этого друга первых дней, с которым ни разу не расстался со времен Тулона. «Бедный!» – говорили гренадеры, свидетели его великой скорби.

В то время как союзники отступали вдоль Богемии, французская армия прошла вперед до Одера, заняв вооруженной рукой Глагу, Бреславль и Швейдниц. Саксония была освобождена; Силезия наполовину завоевана; Вестфалия и Ганновер очищены от партизанов, которые появились здесь и, на минуту заняв Кассель, прогнали короля Жерома; Даву снова владел Гамбургом и Любеком. Таковы были результаты этого первого месяца операций, покрывших славой новую французскую армию. Русские и прусские военачальники взаимно обвиняли друг друга в измене или бездарности. Население равно страдало как от реквизиций своих «освободителей», так и от реквизиций неприятеля. Разбитая, выброшенная из колеи коалиция находилась в нерешимости.