Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность - [14]
Теперь-то, среди мира, Наполеон поразил всех своего рода итальянской кампанией на поле гражданственности. Тут самым важным делом оказался Кодекс Наполеона (март 1804 года): его одного достаточно для увековечения этого имени. Правда, это была компиляция из старых законов, но чрезвычайно простая, краткая и обнимавшая всю жизнь гражданина. А главное здесь, наряду с укреплением старых основ – собственности и семьи, были отчасти применены три начала революции: были введены развод и веротерпимость, свобода личности и равенство всех перед законом. Наполеон имел право сказать на острове св. Елены: “Моя истинная слава – не сорок выигранных битв: Ватерлоо изглаживает воспоминание о стольких победах. Но что никогда не изгладится из памяти, что будет вечно жить, – это мой гражданский кодекс”. Исполнительница Кодекса, новая юстиция также напоминала идеал революции, с его присяжными, адвокатами, мировыми судьями и с несменяемостью судей. Впрочем, в этой-то твердыне национальной совести и обнаружились ярче и прежде всего попытки цезаризма. Бонапарт вскоре стал сам нарушать идеал, особенно с помощью “специальных” судов.
То же случилось с законодательной властью. Она перешла к Частному и Государственному советам, где председательствовал сам первый консул. Частный совет обсуждал все вопросы высшей политики и заготовлял сенатус-консульты (приговоры сената). Государственному совету было дано страшное преимущество – “развивать смысл законов” по требованию консулов. Он рассылал по департаментам своих членов, напоминавших комиссаров Конвента: сам Бонапарт называл их “трибунами подле верховной власти”. Сенат, окруженный необычайным блеском, стал орудием Бонапарта, который назначал его членов и давал самым покорным из них сенатории – синекуры с доходными землями. Трибунат и Законодательный корпус подверглись “очищению”, что превратило их в собрание “евнухов законодательства”.
Администрация, конечно, еще более отличалась цезаризмом. Она целиком сосредоточивалась в руках первого консула. Все чиновники были его слепыми орудиями. Сам Бонапарт вечно работал в своем кабинете и даже в походной палатке, как неусыпное Провидение государства. Он делал назначения чуть не на все должности, читал почти все министерские бумаги, черкал их, переделывал заново, даже пробегал все иностранные депеши, усыпая их своими пометками; он набрасывал ответы, ноты и инструкции дипломатам и истомлял своих секретарей диктовками. Он беседовал еще особо с министрами иностранных дел и полиции; а их товарищи раз в неделю очищали свои портфели перед ним.
Эти семеро министров были приказчиками Бонапарта, который часто сменял их, при всей их угодливости. На первых порах то были ловкие дельцы. Во главе их стоял Талейран, который считался в Европе оракулом дипломатии: тогда не знали, что Наполеон делал ему головомойки и сам диктовал главные депеши. Это была правая рука консула как бога лжи: “Язык дан нам для сокрытия мыслей”, говаривал бывший епископ и “цареубийца”. Таков же был министр полиции Фуше, только погрязнее и жесточе: он был предателем всех правительств, которым служил для охраны. Наполеон отлично понимал обоих молодцов, но говорил: “Один охраняет меня справа, другой – слева”. Бертье как военный министр образцово подготовлял тот военный строй, без которого немыслимы были походы Наполеона.
Прямою связью между министрами и первым консулом служил государственный секретарь: “Он разносил мои решения, мою волю по всем направлениям”, объяснял Наполеон на острове св. Елены. Во все время эту должность занимал верный, скромный и искусный Марэ: он один умел поспевать за бешеной диктовкой своего господина и мгновенно воспроизводить его беглые мысли, набросанные по-военному, каракулями на клочках бумаги. Во главе провинциальной администрации были поставлены крепкие орудия первого консула – префекты и мэры, которые также возбуждали зависть Европы своей ловкой исполнительностью. “Это – маленькие первые консулы”, – говорил про них Наполеон. Провинциальные советы, эти своего рода земства, стали их игрушками. Так выработалась беспощадная централизация – новое слово для старого, но улучшенного общества.
Такой несравненный по могуществу и порядку цезаризм мыслим лишь при подобной же армии. Революционный идеал вооруженной нации был подорван уже конскрипцией (набором) Директории: Бонапарт окончательно превратил гражданина-добровольца в солдата посредством введения жребия и заместительства. Старые солдаты сами возвращались на вечную службу: так образовались дивные ветераны императорской гвардии, эта гордость военной истории. Офицерство было скоплением дарований и из народа, и из юных аристократов. Такова была “великая армия” – триста пятьдесят тысяч отборных и отлично снаряженных молодцов, посвящавших всю свою жизнь служению под римскими “орлами” гения битв. Она содержалась образцово: с этой целью было учреждено даже второе военное министерство – военная администрация.
