Наперегонки со смертью - [11]

Полюбовавшись на обольстительную картину и вздохнув с сожалением – надо же, такой товар и с душком; мне показалось, что она тоже представительница древнейшей профессии – я обратил свой изумленный взор на стол, где шустрый половой притаранил очередную партию полных бутылок. Этот подлый гад Лычков, пользуясь моим созерцательно-балдежным состоянием, втихомолку повторил заказ, надеясь, что его номер останется незамеченным. Пришлось мне, во избежание дипломатического скандала с мордобитием при всем честном народе, вывести Севу в туалет и провести экспроприацию его наличности. Лычок даже не трепыхался. Мы с ним исколесили немало дорог, и он хорошо знал, что со мною шутки плохи.

Возвратившись на свое законное место, я поневоле начал смотреть на белокурую ведьму.

Она произвела среди подпитых мужичков настоящий фурор. Но у них вышел полный облом. Девка не кадрилась ни под каким соусом. Похоже, она все-таки не принадлежала к классу путан – изгоев женского рода, а была свободной художницей, любительницей острых ощущений. Такие в этом кафе тоже водились; правда, большинство из них пришли, так сказать, в лес со своими дровами.

Если честно, я просто балдел от того, как эта красотка ловко и беспощадно расправлялась с кобелями на двух ногах, которые поначалу роились возле нее словно осы возле надкушенного персика. Она убивала их морально, но не с помощью вульгарных слов или жестов. Белокурая нимфа разила мужиков наповал холодностью и невозмутимостью, которую можно было принять за аристократизм. Они тушевались, что-то мямлили, а затем торопились побыстрее исчезнуть, чтобы не привлекать внимание других клиентов кафе и не выставлять себя на посмешище.

Со временем количество претендентов на вакантную должность бой-френда сногсшибательной дамы уменьшилось до одного; но очень настырного. Я был знаком с таким типом мужиков. Обычно они тщательно следят за своим внешним видом, хорошо одеваются, посещают маникюрные кабинеты и считают себя просто неотразимыми. В какой-то мере это соответствует истине – большинство женщин обожает яркую упаковку и смазливый фейс. Правда, потом наступает прозрение, но такие мелочи этих фраеров не волнуют. Они подобны бабочкам-однодневкам: опылил цветок, порхай к другому, пока светит солнце.

Однако, сногсшибательная блондинка была как айсберг. Глядя на нее со стороны, у меня даже начала закрадываться подлая мыслишка: а не лесбиянка ли она случаем?

Дальнейшие события показали, что я здорово ошибался. У меня закончились сигареты, и я подошел к бармену, чтобы купить пачку "Мальборо". Обычно я курил что поплоше и подешевле, но в этот вечер мне почему-то захотелось пошиковать. Хотя стойка бара была длиной около десяти метров, как-то так получилось, что я оказался рядом с белокурой твердыней, снисходительно и лениво отмахивающейся от атак совсем потерявшего голову ловеласа. В это момент стереосистема кафе выдала вполне приличную мелодию и несколько пар начали топтаться на крохотном пятачке между столиков. Смазливый мэн, исходя на дерьмо от вожделения и злости на неприступную красотку, сделал попытку увлечь ее в круг танцующих силой.

Но не тут-то было. Небрежно освободившись из его рук, она вдруг встала со своего насеста и повернулась ко мне.

– Я хочу с вами потанцевать, – сказала она непринужденно и так многозначительно улыбнулась, что у меня в груди все обмерло.

Ну, блин, и форс-мажор! Я никогда не считал себя красавчиком и покорителем женских сердец, но факт, как говорится, был налицо – меня кадрят! От такого неожиданного поворота событий в моей бедной бестолковке все смешалось, и я, смирный словно новорожденный телок, не чуя под собой ног от эйфории, буквально полетел вслед за девицей. А она шла, даже не оглядываясь – пребывала в полной уверенности, что никуда я не денусь.

Это был кайф… Точнее – полный абзац. Ее упругое тело уже утратило девичью угловатость и приобрело тот неповторимый шарм и привлекательность, которые отличает хорошо ухоженных, знающих себе цену женщин в пределах двадцати семи-тридцати пяти лет. От нее исходила волна чувственности, бьющая мужиков наповал. Она так тесно прижалась ко мне, что я едва не помер от внезапно пробудившегося желания обладать этой суперсексуальной штучкой. Мы танцевали молча, я иногда ловил ее взгляды, поощряющие к разговору, но мой глупый язык прилип к гортани и не хотел повиноваться.

Она тоже не начинала разговор первой. Так мы протоптались в полном молчании весь танец и я проводил ее с поклоном к бару, чтобы поспешить к своей компании.

– Везет же некоторым… – завистливо сказал Лычок и тяпнул стаканчик красной бурды, гордо именующейся вином.

Оказывается, мои похождения, несмотря на балдежное состояние, сослуживцы заметили и оценили. Естественно, каждый по-своему.

– Развратная дамочка… – брезгливо поморщился Семеныч, но его глаза говорили об обратном – старый хрыч прямо-таки изнывал от желания пообщаться с белокурой красавицей хотя бы недолго и в собственном кабинете.

– Бросьте… – Кокошкина кокетливо поправила свои сожженные "химкой" букли. – Такой и я была… когда-то…

До октябрьской революции, хотел добавить я, да вовремя спохватился – Кокошкина прослыла среди сослуживцев очень злопамятной дамой, особенно когда дело касалось ее женских достоинств. А мне еще с нею работать и работать. По идее…