Нана - [5]

Мужик должен идти до конца, мужик не может трусить перед самым финалом.

— Ты же просто обосрался… — Шокированный услышанным, оттолкнул его от себя. — Соберись, тряпка, и иди на старт! Соберись!

— Брат! — Он схватил меня за грудки. — Спаси меня. Это в последний раз, обещаю. Я не могу так облажаться! — Его трясло. — Серьезные люди на меня поставили. Понимаешь? Этот Псих… он же просто меня зароет. Это мой последний заезд, и я завязываю. Обещаю. Не могу же я уйти с позором? — Дернул, делая умоляющие глаза. — Прикрой мою задницу. Пожалуйста! — Опустил голову. — Ты же видишь, в каком я состоянии. Меня все еще потряхивает с вчера…

— Вот же придурок, — поразился, отдирая от себя его руки. — Думал, ты мужик. Только на показные покатушки перед бабами и способен. Твой Тим знает, что приедет последним, и все равно идет! Не стремно тебе?

— Но я не могу быть последним!

Рассмеялся нервно.

— В этом весь ты. — Покачал головой, видя, как Кирилл весь съежился. — Любой ценой, лишь бы победить. Самому не противно потом будет? Вчера так красовался, аж задрочил мотоцикл на заездах, а сегодня вдруг зассал.

— Последний раз, брат. Честно…

Остановился, бросил на него испепеляющий взгляд и сплюнул. Нельзя. Невозможно. Даже речи быть не может. Только не это и только не так!

— Ты чертов разгильдяй, — покачал головой, протянул руку и ухватил край его джерси. — Снимай! Чо вылупился? Снимай, говорю, быстрее!

— Спасибо! — Счастье, облегчение, ликование. — Спасибо!

— Неужели, ты так уверен, что я выиграю? — Выдохнул устало.

Ему очень не хотелось этого признавать, но это было единственным шансом не ударить в грязь лицом.

— Да, — пробормотал, стаскивая амуницию. — Если кто и сможет, то только ты.

* * *

Это было желанием Кирилла пойти в мотокросс. Мать только умерла, мы попали к отцу, которого не знали с самого рождения. Обеспеченный, вечно занятой, стремящийся всеми силами во власть — ему не было дела до двух мальчишек-подростков. «Решили записаться в секцию? Замечательно. Скажите, куда и сколько нужно оплатить»

Все, что угодно, лишь бы не видеть нас. Или видеть как можно реже.

Мотоциклы… Кирюха ими бредил. Просто сходил с ума. Овладеть стихией, подчинить ее себе, обуздать. Затем этого стало слишком мало. Для подпитки чувства собственной важности нужно было постоянно кого-то побеждать. И он выигрывал у всех. Каждый раз. За несколько лет во всей области не осталось ни единого достойного соперника, кто бы ему не подчинился.

Кроме меня.

И это жутко давило на мои плечи чувством вины. Он старался, буквально из штанов лез, пытаясь овладеть нужной техникой и приемами. А у меня все получалось само собой. Кирилл злился, раскручивал отца на все более крутые примочки, на новый байк, обмундирование, собственную команду механиков. А я по-прежнему мог одержать над ним верх на своем старом Звере.

Но, конечно же, поддавался все чаще и чаще. Так часто, как только было возможно.

Потому что по-прежнему чувствовал свою вину за то, что дающееся ему с таким трудом, значившее для него несоизмеримо больше, давалось мне без особого труда. Брат продолжал злиться и требовал не поддаваться ему, а когда я следовал его совету — он злился еще сильнее. И теперь все вокруг чувствовали, что он устал от нашего соперничества. Знали, что финал Чемпионата — отличный шанс для него уйти на пике формы и победителем. Чтобы потом можно было сказать, что ему просто стало скучно. И надоело.

Совершенно разное восприятие. С самого начала. Он укрощал байк, я с ним договаривался. Он стремился раздавить соперников, я — перехитрить. Он одерживал победу над трассой, я — над самим собой.

Мы же с ним даже в суперкроссе были разные абсолютно во всем. В подходе, в ритуалах, касающихся старта, в манере и стиле езды, а теперь я вдруг подписывался на то, чтобы нацепив номер «71» вместо своего «17», сесть на байк брата и преодолеть всю дистанцию под его именем.

Для чего? Неужели, я такой же сумасшедший, как и он?

Последнее, что промелькнуло в голове перед тем, как согласился на это безумие, было лицо Психа. Этот больной придурок лишил меня всего несколько месяцев назад, оставив лежать лицом в грязи в буквальном смысле слова. Я выиграл четыре последних гонки, был лидером по очкам в пятой. Помню, тогда прошел ливень, трасса терялась где-то под глубокими лужами, и мы все знали, что будет страшное рубилово, но мне даже не довелось поучаствовать в самом интересном.

Он подрезал меня на старте, на первом же повороте. Обгонял по внутренней стороне, ударил заднем колесом своего байка мне в переднее, резко вытолкнув в край. Я слетел, ударившись плечом о землю, и самостоятельно поднять мотик уже не смог. Почувствовал резкую боль в области ключицы и увидел натягивающую кожу переломанную кость.

Полз, вымешивая грязь, по скользкой трассе, прижимая руку к телу. Еле встал на ноги. Когда механики утаскивали мой байк, перелез за ограждение и сел на покрытый грязью холм, чтобы увидеть, как Псих будет финишировать. И тот, весь облепленный жидкой глиной, все-таки прилетел к финишу первым.

Потом была операция, обезболивающие, месяцы покоя и далее месяцы тренировок, на каждой из которых я снова чувствовал боль в плече на каждой кочке, потому действовал скованно и тормозил раньше обычного. А теперь мне предстояло вспомнить все, что умел до травмы. Сделать даже больше, чем сделал бы, выступая за себя. Рисковать.