Наложница фараона - [14]
Ничего не узнает? А как это — ничего не узнает? Послать слугу? Нет, ему не стоит доверяться. Ведь и сам Вольф не доверяет ему. Слуга может проговориться, его (опять же) можно подкупить…
Элиас невольно посмотрел на лицо Вольфа, бледное и влажное от болезненного пота. Вольф напряженно ждал.
А ведь Элиас может сейчас просто уйти из этого дома. Просто уйти, как уходил прежде. И никого он не собирается звать, никакого Раббани…
А умирающий смотрит и как будто все понимает. Но что, что понимает? Нет, не будет Элиас звать Раббани…
Ну да, не будет, не собирается. Но почему, зачем так настойчиво, почти навязчиво убеждать себя в этом? Ну не будет — и не будет.
Элиас вдруг, почти помимо своей воли, резко повернулся и вышел из комнаты больного, ничего не сказав, даже не простившись. Больной, оставшись в одиночестве, лежал спокойно, ждал.
Элиас выскочил на темную лестницу, опрометью полетел по ступенькам. Он уже задыхался; было такое ощущение, будто ему грозит страшная опасность. Он бежал, не чуя ног под собой. И последнее ужасное предположение, мгновенное, заставившее его облиться холодным потом: а если входная дверь заперта?..
Но нет, отперта, слава Богу!
Вот он и на улице. Нет, он положительно сошел с ума! Без плаща, но в шляпе; он знал, что в еврейском квартале мужчине нельзя появляться с непокрытой головой… Но вот теперь… Откуда теперь это странное ощущение, будто кто-то охранял его, пока он бежал, летел по лестнице, кто-то боролся с его… да, врагом… боролся, и лишил этого врага его таинственной силы…
Но нет, нельзя так думать, нельзя позволять себе так думать. Иначе можно и в самом деле сойти с ума.
Элиас глубоко вздохнул, успокаиваясь, и пошел по улице. Хорошо, он сейчас позовет Гирша Раббани. Умирающий просил его об этом. Грех — не исполнить последнюю просьбу умирающего. И христиане, и иудеи осудят того, кто решился отказать умирающему в исполнении последнего, да к тому же еще такого легко исполнимого желания.
Незаметно для себя Элиас Франк оказался уже у мастерской Гирша Раббани. Как обычно дверь была распахнута настежь. Сапожник сидел один на обтянутом кожей табурете. Но на этот раз он не стучал молотком, а сноровисто склоняясь и распрямляясь, втыкал большую иглу в мягкую подошву, и темная толстая нить то взмывала легко кверху, то плавно опадала, ползла понизу. В какие-то мгновения, пока Элиас подходил к распахнутой двери, ему бросилась в глаза маленькая стеклянная трубочка, прикрепленная к дверному косяку. Это была мезуза — священный предмет. В трубочку вложен лоскуток пергамента, на нем написаны слова Торы — Священного Писания иудеев. Элиас вспомнил, почти наяву увидел приподнятую руку отца, и как отец касался мезузы. Положено было касаться, когда входишь в дом. Почему-то почувствовалось, что рука отца — молодая мужская рука. На миг пришло детское, давнее ощущение зависимости-защищенности, когда многое (быть может, слишком многое) за тебя решают взрослые, но зато у тебя еще есть свобода раздумывать об играх в пуговицы или в деревянные маленькие шарики. Ты можешь присесть на корточки и со всей своей внимательностью следить за ползущим муравьем, машинально откликаясь на оклик деда: «Сейчас… иду… сейчас…» И вот все эти ощущения воскресли так быстро, сильно и ярко. Они даже чуть продлились, потому что сапожник не сразу заметил Элиаса. Сосредоточившись на своей чуть даже слепяще мерцающей игле, сапожник пел. Он пел очень старую и странную песню, Элиас слышал ее еще в детстве. Отец еще считал эту песню непристойной и не разрешал сыновьям петь ее. Слова на франконском диалекте могли показаться смешными, но такими не казались, потому что пелись на грустную какой-то непонятной грустью, даже заунывную восточную мелодию. И почти шуточная песенка превращалась в тоскливую жалобу сердца.
— А-а… — пел сапожник самозабвенно. — А-а… а-а… А-а… А-а… Господи, Господи, перемени мою судьбу…
Пошли мне, Господи, кубок золотой…
Это было что-то вроде молитвы вора. Но опять же странно воспринималось, как жалоба сердца, тоскующего, печалящегося…
Элиас еще приблизился и тут сапожник резко вскинул голову. Глаза у него были такие зоркие. Но ничего неприятного в этой зоркости не было; вовсе не казалось, будто этот человек может, способен разглядеть, разгадать твои тайны и присущие тебе плохие свойства. Нет, это была зоркость ребяческого любопытства, когда человек замечает многое занятное и получает от этого удовольствие.
Чувство какой-то неловкости (Элиас все же испытывал такое чувство, пока шел к Раббани) сразу исчезло. Оно было, потому что Элиасу казалось, что сапожник, увидев его, станет чудачиться и озорно насмешничать. Но нет, этого сейчас не могло быть. И Элиас смог легко заговорить передать просьбу Вольфа.
— Я думаю, надо поспешить, — добавил Элиас, — Больному плохо.
Гирш Раббани внимательно выслушал Элиаса, отложил работу в сторону, поднялся, ничего не сказав, и вот они уже шли к дому Вольфа. Сапожник быстро глянул на заколоченные окна и сделал Элиасу знак остаться, подождать на улице. Элиасу и самому, в сущности, не хотелось возвращаться в этот дом. Сапожник хотел войти, но дверь была уже заперта. Элиаса это встревожило, а тревога — раздосадовала. Ему была неприятна эта его тревога. Зачем она? Разве есть для нее основания? Почему дверь должна быть отперта?
«В садах чудес» — второй том серии «Восточная красавица». В него вошли три романа: «Тайна магического знания» Якоба Ланга (Германия), «Платье цвета луны» Жанны Бернар (Франция), «Любовники старой девы» Клари Ботонд (Венгрия — Англия). Вас ждут удивительные приключения, странные превращения, путешествия в далекие страны и таинственные города, встречи со сверхъестественными существами и с людьми, наделенными необычайными способностями и свойствами.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Англия, 1918 год. В маленькой деревушке живет юная Леонора, дочь аптекаря. Она мечтает создавать женскую косметику. Но в деревне ее чудо-кремы продаются плохо… Однажды судьба дает ей шанс воплотить мечту – переехать в Америку и открыть свой магазин. Там девушка влюбляется и решает рискнуть всем… Нью-Йорк, 1939 год. Талантливая балерина Алиса получает предложение стать лицом нового бренда косметики. Это скандальный шаг, но он поможет ей заявить о себе. Леонора видит в Алисе себя – молодую мечтательницу, еще не опалившую крыльев.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
«Восточная красавица» — единственная уникальная серия романов. Пески Иудеи и пирамиды Египта, дворцы Стамбула и цыганские шатры, утонченная мистика, изощренный психологизм, необычайные приключения — все это «Восточная красавица».«Судьба турчанки» — так называется первый том серии, состоящий из трех романов — «Призрак музыканта», «Врач-армянин», «Я целую тебя в губы». Вас ждет встреча с историей и современностью, любовью и разлукой, с яркими красивыми страстями. В романе «Врач-армянин» читатели впервые увидят события 1915 года глазами турок.Следите за серией «Восточная красавица».
Третий том серии «Восточная красавица» — «Ковчег зари» — целиком посвящен иудейской старине. Из романа немецкого писателя Якоба Ланга «Наложница фараона», названного Фейхтвангером «маленькой энциклопедией средневековья», вы узнаете о жизни еврейской общины в средневековом германском городе. В повести израильской писательницы Марианны Бенлаид «Косматая на тропе любви» впервые в мировой литературе описаны «житие и деяния» демонов иудейской мифологии. Произведения отличаются занимательным сюжетом, тонко выписанным психологическим обликом героев.