Налоговые споры. Оценка доказательств в суде - [30]

Представляется закономерным, по всей видимости, с учетом судебно-арбитражной практики, принятие новой редакции ч. 2 ст. 49 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 228-ФЗ), в соответствии с которой за истцом сохранено право на отказ от иска только в суде первой инстанции или в арбитражном суде апелляционной инстанции.

Здесь следует учитывать выработанные российскими учеными-юристами подходы к пониманию истоков диспозитивного начала, которые необходимо искать не в специфике субъективных гражданских прав, а в самой природе юрисдикционной деятельности по защите субъективных прав, безотносительно к тому, носят эти права ярко выраженный частный характер или имеют публично-правовую направленность. Главное, чтобы указанные права и интересы не находились между собой в непримиримом противоречии. Если же таковое все-таки наступает, то к разрешению проблемной ситуации должны подключаться другие принципы, прежде всего принцип законности [74] .

Термин «добросовестность» в п. 2 ст. 6 ГК РФ употреблен также в ряду с терминами «разумность» и «справедливость». В связи с этим трудно согласиться с Д.Б. Абушенко, который отвергает довод Циммельмана о том, что при наличии пробела в законодательстве, встречаясь с фактическим составом, судья в итоге все же принимает определенное решение, руководствуясь принципом справедливости [75] . Понятия разумности и справедливости носят временной характер и должны применяться сообразно существующим в современном обществе соответствующим представлениям о разумности и справедливости, что, однако, не исключает, а, наоборот, подразумевает накопленный цивилизованным обществом лучший опыт поведения разумного и справедливого члена такого общества.

Помня высказывание римского юриста Павла: «Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл» (Д. 1.3.29), – трудно согласиться с мнением другого юриста о том, что налоговыми правами нельзя злоупотребить, поскольку они предоставлены налогоплательщику именно для того, чтобы он смог защититься от государства [76] .

Любой закон, принятый в любой отрасли права, в том числе и налогового, возможно применить в обход его смысла, поэтому злоупотребление правом возможно в любой отрасли права, в том числе и в налоговом праве.

Далее С.В. Савсерис продолжает: «Назвать использование налогового права исключительно в частных интересах злоупотреблением означает лишить налогоплательщика этого права и защиты» [77] . Таким образом, сам автор вскрывает природу злоупотребления правом в налоговых правоотношениях: использование налогового права не в целях соблюдения налогового законодательства, а исключительно в частных интересах, что противоречит принципу соблюдения баланса частных и публичных интересов.

Использование налогового права исключительно в частных интересах означает не что иное, как обход налогового законодательства, предоставившего налогоплательщику права, как отмечает данный автор, для защиты от государства, а не для их использования в частных интересах.

С.В. Савсерис, обосновывая свою позицию, анализирует соотношение ст. 17, 18, 34, 35, 45, 57 Конституции РФ.

За редким исключением заключаемые договоры соответствуют требованиям законодательства. Поэтому, реализуя свое субъективное гражданское право на заключение любого договора, не запрещенного законом, налогоплательщик никакую норму права не нарушает.

Нам могут возразить, продолжает С.В. Савсерис, что существует норма прямого действия Конституции РФ о том, что каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Заключая договоры, позволяющие минимизировать налоговые последствия, налогоплательщик нарушает запрет уклонения от уплаты налогов, установленный ст. 57 Конституции РФ. Обязанность по уплате законно установленного налога является ограничением права собственности налогоплательщика, которое гарантируется каждому ст. 35 Конституции РФ. Кроме того, налог ограничивает право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ст. 34 Конституции РФ).

Поскольку ст. 45 каждому предоставлено право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, С. В. Савсерис приходит к выводу, что любые законные действия налогоплательщика, направленные на минимизацию налоговых платежей, не могут быть предосудительными. Кроме того, при возникновении вопроса о том, что первично: право на защиту собственности или обязанность по уплате налога, – следует обратиться к норме ст. 18 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием [78] .

Между тем права и свободы человека и гражданина на основании ч. 3 ст. 55 Конституции РФ могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов другихлиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. В связи с этим нельзя согласиться с выводом С.В. Савсериса о том, что ст. 57 Конституции РФ ни в коем случае не может ограничивать возможность использования налогоплательщиком субъективных гражданских прав так, как это ему наиболее выгодно с точки зрения налоговых последствий [79] . Если допустить, что выбор налогоплательщиком законной формы и способа ведения бизнеса должен учитывать интересы бюджета и государства как третьих лиц, то в каждом случае налогоплательщик должен был бы заключать сделки, которые выгодны не ему, а казне. Иными словами, необходимо было бы максимизировать налоговые платежи, поскольку только в этом случае учитываются интересы бюджета наиболее полно [80] .