Налда говорила - [9]

Дело в том, что у нее было серебряное кольцо, которое она носила на самом маленьком пальце, и, когда мы работали, она всегда отдавала его мне, чтобы я хранил его в кармане пиджака, чтобы оно не упало и не потерялось. Все из-за того, что однажды, когда я к ней еще не приехал, она уронила это кольцо с моста в реку.

Эта история была одной из тех, которые я просил очень часто, иногда, когда мы шли домой, и я отдавал ей это кольцо или когда мы сидели по вечерам у нас на диване. И я тогда крутил ее кольцо, а она держала меня за руку, и я просил ее рассказать про рыбу. И иногда она смеялась и говорила: «Какую рыбу? Не помню ничего такого».

«Помнишь, – отвечал я ей. – Помнишь, Налда. Ну расскажи».

И она всегда снова смеялась и говорила:

«Тогда напомни мне. Я, кажется, не помню, о чем это ты».

«Да помнишь… Оно упало в реку, и ты увидела, как оно тонет. И ты плакала целый год, пока однажды не купила морскую рыбу, и это кольцо было у нее внутри. Да, Налда. И эта рыба съела его, пока плыла в море».

Тогда она говорила, что чуть-чуть вспомнила, и когда я просил ее рассказать, она говорила, что я сам уже все рассказал. Но потом она всегда рассказывала эту историю целиком.

А я помогал ей иногда, когда помнил что-то очень хорошо.

Так вот что случилось на самом деле с этим серебряным кольцом. И так она получила его обратно, из рыбы. Но не из оранжевой или белой, вроде тех, что здесь. Обычная рыба для еды.

Из моря.

Когда я закончил смотреть на рыб, было уже почти четыре часа дня, так что я выкинул все листья, траву и лилии, которые убрал, и отнес все инструменты обратно в сарай. А потом я снова ненадолго ушел из больницы, чтобы найти место, где можно купить поесть и еще кое-чего.

Моя больница, она достаточно далеко от центра города, но я нашел маленькие и тихие магазины совсем рядом, и там потратил почти все, что осталось у меня в неприкосновенном запасе. Потом я снова вернулся в свой маленький домик и приготовил кое-какую еду на плите. И когда она приготовилась, я пододвинул стол поближе к окну и сел есть там, глядел на деревья вокруг пруда с рыбами и радовался тому, что у меня вроде как свой дом.

Я вам расскажу про одну штуку, которую всегда люблю делать, где бы я ни был. Я, когда пошел за едой, понял, что у меня, скорее всего, не получится это делать здесь, потому что я живу там же, где работаю.

Понимаете, мне, где бы я ни жил, всегда приходилось сколько-то идти из комнат, где я жил, туда, где я работал. А в городах всегда бывает, что встречаешь много одних и тех же незнакомых в одно и то же время и в тех же местах. Каждый день. И что я раньше всегда делал – я всегда находил девушку или женщину, от которой у меня сердце начинало биться сначала быстро, а потом медленно, ту, которую я точно мог увидеть в определенном месте и в определенное время каждый день по пути на работу или по пути домой.

В предыдущем месте, где я жил, это была девушка с черными волосами под золотистой заколкой, которая всегда стояла там, рядом с парком, где останавливались автобусы, каждое утро. И я всегда украдкой наблюдал за ее лицом, когда подходил поближе, пока не замечал, что она меня вот-вот увидит. И тогда начинал смотреть в другую сторону и вокруг себя, так, чтобы она не догадалась.

Потом, в месте, где я жил до этого, была женщина с мягким взглядом и красивыми руками в магазине, где я покупал хлеб. И мне всегда нравилось слушать, как она разговаривает с другими людьми, пока я стою в очереди. И потом я всегда нервничал, когда мне нужно было платить, и путался с деньгами.

И еще я помню, был другой парк, где я работал, и там была женщина, которая каждый четверг приходила ненадолго на одну и ту же скамейку, днем. И она всегда читала, у нее на шее всегда был бледно-голубой шарф, и она носила шерстяное платье, которое ее очень обтягивало. Вот только если шел дождь, она не приходила. Так что каждый раз в среду я надеялся, что на следующий день будет сухо.

Это помогает мне быть не таким одиноким. И я всегда себе обещаю, что когда мое ожидание закончится, может быть, мне удастся подружиться с тем, кого я выберу на этот раз. Потому что мне больше не нужно будет осторожничать, и еще потому, что они тогда не будут ненавидеть мою бедноту. Но здесь я такого делать не смогу. И я, пока ел, немного устал от таких мыслей.

Но сейчас мне кажется, это не имеет особого значения. По сравнению с собственным маленьким домом, по крайней мере.

В тот же самый вечер я увидел, как Фрэнк спускается по саду, а я все еще сидел у окна, после того, как съел всю еду. Он к пруду подошел тоже и постоял там немного, бросая туда пригоршни какой-то штуки, которая была у него в корзине, и пока он смотрел на все, что я сделал, я за ним очень внимательно наблюдал, чтобы понять, могу ли я сказать, что он обо всем этом думает. Но не смог как следует разглядеть его лицо. А потом, когда я подумал уже, что у меня получается, я увидел, как он посмотрел прямо на мое окно, и мне пришлось пригнуться и отойти оттуда, чтобы он не понял, что я за ним шпионю.

После этого я надеялся, что он, может, придет ко мне и скажет, понравилось ему, как я все сделал, или нет. Но он не пришел, и когда я наконец вернулся к окну, чтобы снова на него посмотреть, он уже ушел, и сад был пустой. И я начал беспокоиться, вдруг ему совсем не понравилось то, что я сделал, и он решил меня прогнать.